Ястребы мира. Дневник русского посла - Дмитрий Рогозин

Утром 8 августа 2008 года я проснулся намного раньше обычного. Разбудили меня ласковое тосканское солнце и пение птиц. Мы отдыхали с женой и детьми в Италии и решили снять на несколько семей небольшой дом у частного хозяина. Я вышел в крошечный дворик приготовить стол для семейного завтрака. Мы приехали к морю дня за два до этого и еще толком не успели разложить по комнатам вещи.

Где-то рядом зазвонил мобильник. Переступив через еще не разобранный чемодан, я схватил телефон и быстро нажал на кнопку ответа, чтобы громкий сигнал не разбудил спящих в доме детей. С той стороны провода кто-то громко кричал: «Почему вы молчите? Нас здесь всех убивают! Вы нас предали? Скажите!» Я узнал звонившего. Это был мой старый приятель-осетин, с которым я познакомился в бесланском штабе. Я попробовал успокоить его и понять наконец, что за переполох. Мой собеседник немного успокоился, но продолжал сбивчиво рассказывать мне о произошедшей ночью трагедии. Из его слов стало ясно, что Саакашвили начал войну против Южной Осетии и обрушил ракетно-артиллерийский удар на спящий город Цхинвал.

По памяти я назвал приятелю телефон спецкоммутатора в Москве [в Беслане я выучил его как Отче наш) и посоветовал несколько адресатов, куда ему нужно срочно позвонить, чтобы сообщить детали. При этом я, конечно, понимал, что руководство страны и наши военные не могут не знать о масштабном вторжении грузинской армии в Южную Осетию. Грузинские силы не могли вторгнуться в пределы этой республики в обход постов наших миротворцев, значит, они должны были смять позиции наших военных. Если это так, то без жертв среди военнослужащих России не обошлось — ведь наши ребята, в отличие от западных миротворцев в Сребренице, боевые позиции не оставляют. Я включил телевизор, убрал звук и стал щелкать переключателем программ. По нескольким итальянским каналам показывали все что угодно, но только не новости о начавшейся войне. Тогда я через мобильную связь вошел в Интернет. Первые сообщения в Сети подтвердили информацию звонившего осетина — война!

Я разбудил жену и попросил ее срочно собраться. Позвонил в Брюссель помощнику и поручил ему выяснить, какие ближайшие рейсы и из каких ближайших городов Италии вылетают в столицу Бельгии. Мне, на счастье, выпал подходящий рейс с вылетом через пару часов. По идее, я должен был успеть. Жена вызвалась меня проводить. Мы прыгнули в машину и помчались в аэропорт по пустой, залитой солнцем магистрали.

Пока ехали, я успел обзвонить всех, от кого зависел успех моей миссии в штаб-квартире НАТО. Я понимал, что задача грузинских властей состоит в интернационализации конфликта и втягивании на своей стороне в военные действия вооруженных сил стран Североатлантического альянса. Соответственно, моя задача сводилась к прямо противоположной задаче — остановить НАТО от необдуманных поступков и не позволить грузинским авантюристам спровоцировать третью мировую войну. Понятно, что далеко не все здесь зависело от меня, но я ставил перед собой именно эту задачу.

Мне нужны были все мои люди на местах. Всех, кто находился в августе вне Брюсселя, я немедленно отозвал из отпусков. В Москву были направлены срочные запросы на получение оперативной информации с места боев. Кроме того, у меня со старых времен оставались надежные источники информации во Владикавказе и самом Цхинвале. По итогам моих телефонных переговоров с Москвой и Владикавказом передо мной предстала драматическая картина развития событий. Как я и предполагал, грузинские Вооруженные силы напали вероломно. Были расстреляны российские миротворцы на ближайших блокпостах и в пунктах наблюдения. Сколько пострадало гражданских лиц во время ночной бомбардировки и утренних танковых боев на улицах города, можно было только догадываться.

Перед самой посадкой в самолет снова зазвонил мобильник. Парламентский корреспондент информационного агентства «Интерфакс» Людмила Щербина, хорошо знакомая мне по работе в Государственной думе, просила дать хоть какое-то пояснение по поводу того, что происходит на Южном Кавказе. Понимая, что сложившаяся ситуация требует инициативных, самостоятельных и ответственных действий, я решил, не дожидаясь санкций из Центра, дать развернутый комментарий. «То, что совершил Саакашвили, — сказал я, — это его последняя ошибка. Нападение на российских миротворцев при исполнении ими своих служебных обязанностей есть нападение на Россию в целом. Это агрессия, на которую будет дан жесткий военный ответ. Ночная бомбардировка спящего города — варварский акт, направленный на то, чтобы убить как можно больше ни в чем не повинных людей — женщин, стариков и детей. Это и есть этническая чистка, которая квалифицируется как военное преступление. Россия обязана остановить бойню и наказать агрессора, применив против него свои Вооруженные силы».

Когда я через полтора часа приземлился в аэропорту Брюсселя, мой первый комментарий уже цитировали все российские и мировые агентства. Тогда я еще не знал, что сам лично вступил в свою войну — войну информационную, пропагандистскую, которая скоро станет не менее жестокой, подлой и варварской, чем та, что разгоралась в Южной Осетии.

Не успела моя машина отъехать и ста метров от брюссельского аэропорта, как мне позвонил верховный главнокомандующий Объединенными вооруженными силами (ОВС) НАТО в Европе генерал армии США Джон Крэддок.

— Посол, привет, вы где сейчас находитесь?

— Уже в Брюсселе, генерал. А вы?

— Греюсь на пляже…

— Грейтесь дальше, генерал.

Я решил взять инициативу в свои руки и тут же предложил Крэддоку немедленно устроить брифинг для его людей в Штабе ОВС НАТО в бельгийском городе Монс по обстановке в зоне конфликта. Американец согласился. На следующее утро, заранее согласовав объем информации с начальником Генерального Штаба Вооруженных Сил России генералом армии Николаем Макаровым, я принял в своем рабочем офисе в штаб-квартире НАТО начальника Штаба ОВС альянса немецкого генерала Латтера, который прибыл в сопровождении нескольких старших офицеров из Монса.

Разговор был сложный и профессиональный. Главное, что я дал понять натовцам: убиты наши миротворцы, погибло значительное число гражданских лиц, пока не поддающееся точному подсчету. Мы вынуждены срочно перебрасывать подкрепления в Южную Осетию. Операция будет носить локальный и ограниченный по времени характер. Наша задача — принудить Грузию, развязавшую международный вооруженный конфликт, к миру. Мы не ставим целью оккупацию Грузии или смену ее политического режима. Но мы уничтожим любой объект военной инфраструктуры, если он будет задействован против нас или гражданских лиц Южной Осетии. Я также подтверждаю, что в войска поступил приказ верховного главнокомандующего, президента Дмитрия Медведева — максимально избегать поражения грузинских гражданских объектов и лиц и не выходить за пределы зоны ответственности наших миротворцев. По окончании операции по принуждению Грузии к миру мы вернем все наши воинские подразделения в места постоянной дислокации. От НАТО мы хотим лишь одного: не влезать в эту историю.

Немец выслушал меня, практически не перебивая, лишь уточняя некоторые детали. На лице его я читал то ли страдание, то ли сострадание. Потом он поблагодарил меня за открытость и готовность к диалогу.