Происхождение христианства из гностицизма - Артур Древс
Шрифт:
Интервал:
Как выражается М. Брюкнер, «небесная личность Христа представляет собою rocher de bronze (бронзовую скалу) Павловой христологии».
«Павел конструирует повсюду свой образ христа сверху вниз, а не наоборот. Его послания всецело говорят против этой гипотезы. Это относится не только к пневматику и мистику Павлу, который смотрит на Иисуса как на очеловечившегося бога, как на во плоти явившегося божественного духа, для которого человеческий облик Иисуса составляет только преходящий эпизод его настоящего божественного бытия; оно относится также к тому Павлу, который видит в Иисусе человека, возведенного за свою искупительную смерть в ранг небесного существа, в смысле гл. 53-ей Исайи, Ибо и здесь человеческая природа Иисуса логически вытекает из того соображения, что только Антиадам, «второй человек», может искупить грехи людей и примирить последних с богом; но это отнюдь не представляет собой Почерпнутой из исторического опыта предпосылки. Другими словами, Иисус — человек нужен Павлу лишь как метафизический корректив в интересах религиозной пропаганды спасения; он не является для апостола ни реальностью, ни предметом личного переживания или исторического предания, и его историчность точно такого же свойства, как та, которую египтяне приписывали своему Озирису, греки — своему Гераклу или Тезею, римляне — своему Янусу или Сатурну и т. д., поскольку они почитали их как основателей своих культов и избавителей своих стран от ужасов варварского прошлого.
Дело обстоит именно так, и прав Смит, когда говорит: «Решительно невозможно понять обращения, деятельности или учения Павла, исходя из представления о чисто человеческой личности Иисуса».
Далекий от того, чтобы быть свидетелем историчности Иисуса, Павел, напротив, является самым главным свидетелем против таковой.
Превращение мифического Иисуса в исторического
Исторические предпосылки
Гностицизм ставит своей целью путем углубления в сущность бога приобщить к вере в возможность спасения и тех, кто согласно более строгому толкованию иудейской религии закона не может быть причастен к этой вере. Не праведность, которой кичатся фарисеи, а любовь есть высшее свойство бога, — любовь, выражающаяся в ниспослании сына божия на землю и в невинной искупительной жертве, которую он приносит за падшее человечество. Вокруг этой мысли вращаются все гностические вероучения.
Приписываемые Павлу послания обнаруживают двоякую форму иудейского гностицизма: одна, более консервативная, хотя и выступает против фарисейства, ставящего доступ в царствие божие и обретение вечной жизни в зависимость от буквального исполнения закона, но и сама придает значение закону, как способу приобщения к мессианскому спасению, и считается с храмовым культом, при чем, однако, в остальном благочестию сердца и внутреннему нравственному содержанию она отдает предпочтение перед внешним соблюдением закона; ее представитель — тот названный нами Павлом I автор «иудео-юридической» части Павловых посланий, который, быть может, является апостолом Павлом из «Деяний». Вторая же форма, навеянная эллинизмом и духом рассеяния, отвергает жертвенный культ и обрядовый закон Моисея с такой же решительностью, как и рационально-иудейский ригоризм консерваторов, не признает за иудеями никаких преимуществ в отношении обретения. спасения и объявляет христа концом закона; ее представителем является Павел II, в котором мы усматриваем! родоначальника «этико-физического» взгляда на искупление и который со своим мистическим учением о духе выказывает себя более решительным гностиком, чем его иудейский тёзка.
Что не только оба эти течения представляли гностицизм в пределах иудейского народа, показывает борьба нравоучительных посланий против «негодного пустословия и прекословий (антитез) лжеименного знания (гносиса)» (1 Тим. 6, 20; ср. также 1, 3 — 21; 2 Тим. 2, 16 — 23; Тит. 1, 10 и сл.; 3, 9).
К числу этих учений должны быть, между прочим, причислены те, которые были распространены среди каинитов и от обольщающего влияния которых на правоверных так упорно предостерегал Филон. Представители этих учений, опираясь на свое, якобы, более глубокое понимание метафизической связи вещей, не только дошли до полного отрицания всех видов национального благочестия, не только боролись против иудейского закона и отвергали бессмертие, но вообще не желали признавать никакого закона, низвели иудейского Яхве на положение заурядного, второстепенного бога, объявили его даже злым существом и, наперекор всем прежним религиозным и нравственным понятиям, требовали презрения к богу и его священным заветам. Вместе с тем, обуреваемые беспредельной чувственностью, они предавались удовлетворению своих плотских влечений и выдавали это за истинное, отвечающее человеческой природе поведение.
В Талмуде часто говорится о минеях (миним), книжниках, которые, пренебрегая внутренним благочестием, выступают против заповедей божиих и которых раввины упрекают в том, что они, несмотря на свойственное им правильное понимание вещей, такие же богохульники, как и язычники. В соответствии с общей тенденцией искать в Талмуде следы христианства, минеев считали иудео-христианами, а их писания («гильоним»), на которые они опирались в борьбе против своих фарисейских противников, отождествляли с евангелиями. Фридлендер, в полном согласии с такими выдающимися исследователями, как Цеклер, Вейдланд, Швейцер и др., доказал, что об этом не может быть и речи.
Минеи отвергали не только иудейский закон, но и физическое воскресение мессии и его происхождение от Давида; уже по одному этому они не могли быть иудео-христианами. Скорее они были иудейскими еретиками, которые еще в дохристианские времена смущали правоверных своими учениями о боге, о происхождении мира и т.. д. Их «гильоним» были волшебными скрижалями, а на них самих следует смотреть, как на представителей того иудейского гностицизма, который все больше подчинялся влиянию греческой школьной мудрости и порожденных ею теософических и космологических тайных учений и неизбежно должен был привести к полному отпадению их от иудейской веры.[57]
Уже в апокалипсисе Даниила отпадение от традиционной иудейской религии было изображено в виде огромного чудовища, которое вознеслось до воинства небесного, низринуло на землю часть звезд, оскорбило даже вождя этого воинства, отняло у него ежедневную жертву, подвергло поруганию место святыни его и попрало саму истину (Дан. 8, 10 и сл.). Апокалипсис Даниила восстает против козней вероотступников, которые совращают благочестивых, поносят бога богов и своим наглым, высокомерным отношением ко всему тому, что свято для благочестивых, обрекают многих на погибель (Дан. 8, 25 и сл.; 11, 36). Апокалипсис Баруха жалуется на тех, которые «уклонились от закона божия, не познали уставов бога, не ходили путями заповедей его» (Вар. 4, 12 — 13). А в 4-й книге Ездры мы читаем: «Они измышляли бессовестную ложь. Они говорили, что нет всевышнего, и пренебрегали его путями. Закон его они презирали, заветы его отвергали, в заповеди его не верили. Посему тщетное тщетным, полнота совершенным!» (7, 2 и сл.). Но еще
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!