У мужчин свои секреты - Кей Хупер

— Должно быть, я слишком медленно соображаю… — проговорила Рэчел неохотно. — Так это был ты, Грэм… Это ты посоветовал отцу одолжить пять миллионов Джордану Уолшу?

Глаза адвоката блеснули.

— Да, я порекомендовал Дункану моего старого друга Уолша. А откуда ты знаешь?

— Мы нашли записную книжку отца, в которой он упоминал об этом. Она… — Рэчел слегка запнулась, но тут же справилась с собой. — Она у Эдама, так что у тебя ничего не выйдет, что бы ты ни задумал. Эдам все знает. И Ник тоже…

— Возможно. — Адвокат пожал плечами. — Но у них нет никаких доказательств, иначе они бы уже начали действовать. А уж о том, чтобы доказательства никогда к ним не попали, я позабочусь.

И он выразительно похлопал себя по карману свободной рукой.

— А… я? Как насчет меня? — вырвалось у Рэчел. — Что, будет еще один взрыв? Или меня снова попытаются сбить машиной?

Грэм нахмурился.

— Я не имею никакого отношения ни к одному из этих происшествий, — сказал он.

— Я тебе не верю.

— Это уж как тебе угодно, — отозвался адвокат, явно думая о чем-то другом.

— Но ты пытался меня убить!

— Ничего подобного! — Он продолжал хмуриться. — Тормоза в «Мерседесе» действительно испортились не сами собой, но убивать тебя никто не собирался. Тебя нужно было только припугнуть, чтобы ты поскорее возвращалась к себе в Нью-Йорк,

— А… остальное?

— Я же сказал тебе, что не имею к этому никакого отношения.

— Тогда это дело рук твоего хозяина, Джордана Уолша, — презрительно бросила Рэчел. Это, похоже, его задело.

— Уолш — не мой хозяин и никогда им не был, — отрезал адвокат. — Но он — достаточно влиятельный человек, который не любит, когда ему говорят «нет». Ты должна это понимать…

— И когда он приказал тебе расправиться со мной, ты не посмел ему отказать, не так ли?

У Грэма дернулся рот, но дуло револьвера не отклонилось в сторону ни на волосок.

— Он сказал, что я должен разобраться с этой проблемой своими средствами — все равно какими. И я не думаю, чтобы его люди стали вмешиваться в мои дела. Извини, Рэчел, я не хотел до этого доводить, но… — Он кивнул, указывая на револьвер в своей руке. — И все бы обошлось, не вмешайся этот твой Делафилд!

— А Эдам-то тут при чем? — удивилась Рэчел.

— При чем тут Делафилд?.. — Адвокат иронически приподнял брови. — Разумеется, он ни при чем. Абсолютно! Как можно?!.

Рэчел осторожно перевела дух.

— Все-таки, Грэм, я не понимаю. Чем эта история с займом могла повредить тебе или Уолшу? Что дурного в том, что один бизнесмен одалживает деньги другому по рекомендации своего… — У нее язык не повернулся назвать Грэма «старым другом», как называл его Дункан, и она на мгновение запнулась, подбирая правильное слово. — …Своего адвоката, — нашлась она наконец. — И почему я не должна была знать об этом? Что я, в конце концов, понимаю? Ведь я даже не знала, кто такой Джордан Уолш!

— Дело вовсе не в этих жалких пяти миллионах, — ответил Грэм, который с каждой минутой держался все развязнее и увереннее. — Сделка заключалась под честное слово, и, после того как Дункан умер, ни один суд в мире не заставил бы Уолша вернуть эти деньги, если бы, конечно, дело дошло до суда. Кроме того, эти пять миллионов предназначались для финансирования совершенно легального бизнеса, так что с этой стороны к Уолшу тоже не может быть никаких претензий. Другое дело, что Уолш использует свой легальный бизнес в качестве прикрытия для других операций, которые не облагаются налогом и приносят солидный доход. И все было бы шито-крыто, если бы твой отец случайно не встретил Уолша в… в не совсем подходящей компании. Именно тогда он что-то заподозрил и начал копать…

— Но до этого случая он вполне доверял твоей рекомендации и готов был иметь дело с Уолшем?

— Естественно, почему бы нет? — Грэм, казалось, даже удивился. — Я был старым другом Дункана, сыном его школьного товарища, к тому же он доверял мне как своему адвокату и поверенному в делах. Да и Уолш сумел состряпать весьма убедительную историю, которая не могла не тронуть твоего старика. Он рассказал ему красивую сказочку о голодающих детях, которые совершенно пропадают без образования, или наоборот — о юных гениях, которым нечего кушать. И Дункан в конце концов поверил, что его деньги могут сделать кому-то много добра… Под старость он, знаешь ли, стал слезливым и сентиментальным. И все бы кончилось хорошо, но только Уолш сам все испортил. Он заставил Дункана сомневаться, а когда твой отец сомневался, он начинал собирать информацию.

Но Рэчел все еще многого не понимала.

— То есть, — медленно начала она, — ты хочешь сказать, что, если бы мой отец узнал, что за тип этот Уолш, он мог бы заподозрить, что ты тоже причастен к его противозаконной деятельности?

— Примерно так, — согласился Грэм. — Он мог погубить меня, да и Уолш не был бы в восторге, если бы кто-то узнал, какими делами он ворочал в Ричмонде.

Рэчел почувствовала, как от страха у нее подгибаются колени.

— Значит, — сказала она, — твоя репутация блестящего, честного, опытного адвоката была тебе дороже, чем жизни других людей? Дороже, чем жизнь человека, который в течение пятнадцати лет считал тебя своим другом?

— Знаешь, — отозвался Грэм почти задумчиво, — честное слово, я рад, что мне не пришлось выбирать между своей репутацией и жизнью Дункана. Несчастный случай с ним и его женой пришелся очень кстати.

— Вот как?! — Рэчел во все глаза уставилась на него. — Разве не ты подстроил аварию?

— Нет! — Грэм покачал головой. — Во-первых, я просто не знаю, как это делается, а во-вторых… Во-вторых, я в любом случае предпочел бы обойтись без подобных радикальных мер. Нет, Рэчел, это был настоящий несчастный случай. Или счастливый — смотря с какой стороны посмотреть.

— Катастрофа была подстроена, Грэм, — твердо повторила Рэчел. — Кто-то установил на борту бомбу с часовым механизмом.

Впервые за все время по лицу адвоката скользнула тень неуверенности — скользнула и тут же исчезла.

— Что ж, возможно, Уолш начал действовать, не предупредив меня, но это мало что меняет. Во всяком случае, после этого… инцидента мы почувствовали себя в полной безопасности. И тут появилась ты… Нет, правда, Рэчел, мне очень жаль, что все так повернулось, но ты сама виновата. Тебе надо было остаться в Нью-Йорке.

Рэчел слышать не могла его извинения. К чему извиняться перед человеком, которого намереваешься убить?

Мысль о смерти неожиданно отрезвила ее. «Надо что-то сделать, — подумала Рэчел с хладнокровием, которого не ожидала от себя. — Надо срочно что-то придумать. Попытаться выиграть время или разозлить его, чтобы он вышел из себя».

— Но я предпочла вернуться, — сказала она спокойно. — И теперь ты решил со мной расправиться. Как ты собираешься это сделать? Застрелить меня? Но, согласись, огнестрельная рана будет выглядеть довольно подозрительно, особенно теперь, когда Эдам и Ник идут по следу Уолша.