Изолятор - Джошуа Спэньол

Взглянув на Брук, я поднял большой палец.

– А кто подал заявление?

– Сейчас посмотрим. У меня здесь факс. – Я услышал, как шелестят переворачиваемые страницы. – Так. Отто Фальк.

– Отец?

– Да.

– А адрес этого Кинкейда там есть?

Я взял ручку и клочок бумаги. Уокер продиктовала адрес в Сан-Хосе.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Складывается картина, доктор?

– Понемногу.

– Ну, как оформится, сообщите. Поскольку вы – мой должник, то я воспользуюсь сведениями.

– Согласен.

– Но вызов в три ночи все равно остается в силе.

Она рассмеялась и повесила трубку.

Мы с Брук внимательно посмотрели друг на друга.

– Кажется, мы напали на след.

– Мы? – улыбнулась Брук. – Как вы изменили свое отношение к делу, доктор Маккормик!

Спидометр показывал девяносто.

– Значит, вы снова заодно с хорошими парнями?

Улыбнувшись, я покачал головой:

– Не знаю, Брук. Ничего не знаю.

Несмотря на то, что мы ехали в пятницу вечером, дорога была относительно свободной. Судя по всему, народ еще находился в подвешенном состоянии – между работой в пятницу и отдыхом в субботу. А это означало, что все собирают пожитки, но выехать еще никто не успел. Всю дорогу Брук выжимала не меньше восьмидесяти миль в час. Я поискал глазами трубчатый каркас, а поскольку такой роскоши в машине не оказалось, то приготовился геройски и кроваво погибнуть на шоссе.

Брук оставила машину на стоянке возле дома, и мы поднялись наверх, к ней в квартиру. На лестнице я поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь?

– Кофе оказался слишком крепким, и теперь у меня в желудке революция.

– Ты же понимаешь, что я не об этом.

– Понимаю. Ощущение очень странное. Немного взволнована, немного нервничаю. Скорее всего взволнована.

– Этим заниматься интереснее, чем мониторингом ВИЧ?

– Почти всем заниматься интереснее, чем мониторингом ВИЧ, – ответила Брук. А потом, нажимая кнопку лифта, добавила: – Очевидно, мне следовало стать полицейским.

– Им мало платят.

– Нам тоже мало платят. – Мы стояли в ожидании лифта. – Что ты обо всем этом думаешь?

– Я вообще не умею думать.

– Брось, Натаниель. Всего лишь полтора часа назад ты жалел, что не стал дерматологом, и цитировал Ницше.

– Вот видишь, что происходит, когда я начинаю задумываться? Потому и стараюсь делать это как можно реже.

– Ты просто невозможен.

Открылись двери лифта.

– Хочу спросить, – сказал я. – Вот ты с самого начала захотела участвовать в этом деле. Что движет тобой в большей мере – сознание важности момента или просто стремление убежать от скуки?

– Почему-то не хочу отвечать на этот вопрос.

– А может быть, тебе захотелось поработать вместе со мной?

Я попытался улыбнуться.

– Вот на этот вопрос я уж точно не хочу отвечать.

На душе потеплело. Впервые со времени утреннего телефонного разговора с Ферлахом я ощутил, что мир разваливается уже не так стремительно. Наверное, можно сказать, что в этот миг я испытал удовлетворение. Некую законченность процесса. Возможно, в конце концов, просто шла игра, и нам предстояло победить. А если честно, мне очень нравилось работать с Брук. Мне нравилась сама Брук. И не успел я об этом подумать, как слова сами слетели с губ:

– Мне кажется, мы с тобой – сильная команда.

Произнеся это, я испугался, что Брук меня осмеет, заподозрив в неуклюжем ухаживании. Но вместо этого она просто сказала:

– Мне тоже так кажется. Больше того, по-моему, мы вполне можем составить грандиозную команду.

Я готов был обнять и поцеловать ее. Однако с прошлого вечера во рту у меня не было ни капли спиртного, а потому мужества на столь отважный поступок попросту не хватило. Так что пришлось покорно следовать за Брук до самой ее квартиры. Она отперла дверь и вошла. А я остановился на пороге, размышляя о том, удастся ли организовать поцелуй прежде, чем отправлюсь на поиски Элен Чен.

Размышлял я, впрочем, недолго. Брук закричала.

Дрожа, Брук не отрывала глаз от стены, на которой висел дорожный велосипед. Я влетел в комнату и проследил за ее взглядом.

Зрелище было не для слабонервных.

В стене на двух крюках, на концах проволоки длиной фута два, словно грузы на маятниках, висели таксы. Из распоротых животов вывалились кишки. Они свисали еще примерно на фут. Кровь капала на книжный шкаф, а с него – на пол.

Я взял Брук под локоть и вывел в коридор. Она с трудом, неровно дышала. Открылось несколько дверей, высунулись головы соседей.

– Просто небольшой испуг, – прокомментировал я, безрезультатно пытаясь изобразить улыбку. – Кошка поймала пару мышей.

Люди явно не знали, что делать. Потом постепенно, одна за другой, двери начали закрываться. Я подвел Брук к стене.

– Постой здесь, хорошо? Подожди.

Она не ответила, но и не попыталась шевельнуться. Оставив ее в состоянии полного шока, я снова направился в квартиру.

– Звоню в полицию, – предупредил я.

Это, конечно, было ложью. Постоял пару минут, ничего не услышал. Быстро прошел в спальню. Открыл дверь шкафа, заглянул в ванную. Пусто. Вернулся в гостиную и проверил маленькую ванную рядом с комнатой для гостей. Тоже пусто. Открыв дверь в комнату для гостей, я вошел. Дверь шкафа оказалась приоткрытой, и я резко открыл ее.

– О Господи!

Из шкафа выпрыгнул обезумевший от страха кот. Заставив себя успокоиться, я заглянул в шкаф. Платья, коробки, а больше ничего и никого.

Я направился к Брук.

– Собирай вещи!

Брук смотрела на меня, все еще не в силах унять дрожь и явно ничего не понимая.

– Возьми какую-нибудь одежду, – пояснил я. – Мы уходим.

Она быстро кивнула. Я довел ее до квартиры.

– Тебе не надо больше на это смотреть.

Она послушалась и прошмыгнула прямо в спальню, стараясь держаться от изуродованных собак как можно дальше.

Меня тошнило, но не слишком сильно – могло быть и хуже. В голову пришла мрачная мысль о том, что даже к подобным вещам начинаешь привыкать. И тем не менее, оторвать взгляд от страшного зрелища оказалось нелегко.

Через несколько минут Брук вышла из спальни в полной готовности.

– Нужно навести порядок.