Андрей Беспамятный. Кастинг Ивана Грозного - Александр Прозоров

— Это там, где намедни татары купца рязанского разорили?

— Где?

— Братия! — громким голосом оборвал спор князь. — О новике спор ведем. Молвите немедля, нужен нам брат такой, али вертать ячмень станем? Ну, Костя, что мыслишь?

— А пиво-то он пьет? — приподнялся со своего места низкорослый худощавый боярин в парчовом кафтане, которого можно было бы принять за мальчика, не имей он длинной окладистой бороды. Костя подошел к бочонку, зачерпнул изрядно ковшом и протянул Матяху. Андрей принял подношение, отер губы, а потом решительно выпил и даже перевернул ковш, показывая, что ничего не осталось. Послышались довольные выкрики, боярин кивнул:

— Брать надобно. Настоящий ратник.

— А ты как мыслишь, Вась?

— А пиво он пьет? — Этот гость почему-то был небритым, его тафья покоилась на коротких рыжих кудрях. Он зачерпнул ковш и протянул Андрею. Матях выпил.

— Ахмед?

— Я так и не понял, пьет он пиво или нет? — пожал плечами темноглазый скуластый мужчина с крупным рыхлым носом, поднялся и зачерпнул еще порцию.

— Лука?

После того как кандидатуру нового члена закрытого клуба одобрили все гости князя, в желудке боярского сына плескалось не меньше четырех литров густого напитка, старательно рвущегося наружу. В голове кружилось, и все происходящее Матях воспринимал как сквозь туман.

— Ну, а коли все согласны, так это нужно обмыть, — поднялся с трона хозяин дома. — Пошли все в баню!

Предложение было встречено одобрительными возгласами. Мужчины поднялись, пошли. Андрей потянулся следом, самым краешком разума, чудом сохранившим ясность, вспоминая, что в конце коридора, у выхода, слева, он, кажется, видел нечто похожее на сортир. Память его не обманула, а потому, входя вместе со всеми в парилку, он испытывал необычайную легкость и состояние полного счастья. Но как только боярский сын забрался на полок и его окружила размягчающая теплота — сознание не выдержало, и Матях погрузился в сон.

Когда он очнулся, шел ожесточенный спор. Боярин, покрытый крупными каплями воды, время от времени рефлекторным движением выжимая бороду, напористо наезжал на хозяина дома.

— Ты мне тысячи три недодал! — горячился он, потея все сильнее. — Вон, Илья столько привез, а ему чуть ли не на четверть больше отсыпал!

— Дык он с Вятки, Лука, — лениво отбивался князь. — У него и репа крепче, и ячмень тверже, и рожь желтее. За него платят более.

— Куда — желтее? — не верил боярин. — Ячмень как ячмень. Я этого так не оставлю, Костя! Я суда потребую! Суд, и только суд! Такие деньжищи ушли!

— Ну, хочешь, пусть будет суд, — отмахнулся князь. — Согласен.

— Суд, суд будет! — оживились присутствующие. — Садитесь, считайтесь!

Вняв призыву, Андрей сел, тряхнул головой, разгоняя остатки хмельного сна. Илья Федотович уже громко читал молитву, при этом почему-то по очереди тыкая в каждого из присутствующих пальцем. При слове «Аминь» его пятерня уперлась Матяху в грудь.

— Судья! — Бояре раздвинулись, приволокли пустой бочонок, перевернули, посадили бывшего сержанта сверху, накинули ему на плечи лосиную шкуру.

— Ты по жребию судьей вышел, — глядя прямо в глаза, сообщил ему Умильный. — Сейчас станешь спор боярина Косорыки супротив князя Гундорова о трех тысячах рублей за урожай прошлогодний решать.

— А почему я? — не понял Андрей.

— Дык мы с самого начала так порешили: для любых споров судья — по жребию.[135]На тебя и выпало.

— А о чем речь?

— Я о прошлом годе сто два воза на ссыпную привез, — в очередной раз выжав бороду, начал излагать боярин Косорыка. — И Илья привез.

— Я сто сорок привез, Лука! — поправил его Умильный.

— Дык, речь-то не о всех, — отмахнулся боярин, — а только об этих.

— А они все разные, — добавил от себя хозяин дома.

— Не-е… — замотал головой Андрей. — Тут без поллитры не разберешься.

— Это как? — заинтересовался ближе всех сидящий Ахмед.

— Очень просто, — пожал плечами Матях. — Вод… Хлебное вино есть?

— Сколько хочешь… — Боярин, в жилах которого явно имелась изрядная примесь кавказской крови, отошел в сторону и вскоре вернулся с большим кувшином. — Вот. Как решать станешь?

— Просто… — Матях подтянул к себе три оловянных кубка, каким-то образом успевшие заменить в бане деревянные ковши, налил в каждый примерно по стакану. — Так, теперь все выпиваем. Ага. А теперь еще раз расскажите.

— Дык сто возов… И еще два… — начал излагать свою мысль пострадавший.

— Сто сорок! — напомнил князь Гундоров.

— А платил за сколько?

— Я опять ничего не понял, — замотал головой Андрей и снова налил водочки и без того изрядно хмельным спорщикам. — Выпили… Повторите.

— Я привез… Он не заплатил.

— Я ш-ш-ше платил, — тщательно подбирая звуки, ответил хозяин.

— Мало!

— А нет больше, — развел руками князь.

— Т-так сказал бы, — поморщился Лука. — С-с-свои… Поймем.

Похоже, пока боярский сын дрых на полке, все прочие гости продолжали дегустировать пиво, и для «отключки» им потребовалось совсем ничего. Боярин Косорыка уронил голову на сложенные руки и начал посапывать.

— Так я снова не понял, — повысил голос Матях. — Вы помирились или продолжать будем?

— Да ладно, — отмахнулся Лука, которого попытались растолкать соседи.

— Мировая, — сделал удивительный вывод Умильный. — Пива нашему судье!

Веселые бояре торжественно поднесли Андрею огромный серебряный бокал, похожий на кубок Стенли, но только до краев наполненный напитком, который сержант раньше любил. И было понятно, что выпить нужно все — иначе радостные по поводу удачно проведенного процесса товарищи могут обидеться…

Снова Андрей проснулся оттого, что его активно расталкивали новые друзья:

— Скажи, а правда у тебя невольница ладная живет? Да такой красоты, что ты ее никому не показываешь?

— Да ерунда, — отмахнулся Матях, снова пристраиваясь спать на углу стола.

— А чего же ты ее тайно один в бане отмывал? Из светелки никуда не выпускаешь?

— Сидит и сидит, — пожал плечами Андрей. — Куда ее тут водить? На экскурсию?

— А коли так, вели позвать. Пусть с нами попарится. Мы и посмотрим.

— Да бросьте вы, — отмахнулся боярский сын, мечтая только о капельке сна. — Татарка как татарка…