Королева в придачу - Симона Вилар

С самым унылым видом Томас Болейн сидел в прихожей королевы, разглядывая снующих туда-сюда пажей, горничных, камеристок, оживленных и озабоченных какими-то делами в эти дни перед коронацией. Из-за двери покоев королевы порой долетали голоса самой Мэри, герцога Франциска, его сестры, слышался их смех. По обрывкам разговора Болейн понял, что они обсуждают коронационный наряд Мэри. Франциск считался известным знатоком и ценителем мод, Маргарита Алансонская славилась своим вкусом и элегантностью, и молодежь явно не желала прерываться ради неожиданного визита второго посла. Тем более, ещё никто не знал, что уже через день Вустер будет отозван и Болейн займет его место. Рискованное место, как оказалось... И сэр Томас от души пожелал, чтобы королева достаточно охладела к Брэндону, чтобы не кинуться на его зов. Хотя, если слова Чарльза о том, что происходило в Хогли, правда... Увы, Болейн подозревал, что это так. Он слишком хорошо помнил, как Мэри Тюдор бегала за Брэндоном и чуть не сорвала из-за него договор с Людовиком.

Наконец в дверях покоев королевы появилась его дочь Анна, сделав отцу знак войти. Он увидел манекен, на котором, сияя роскошью, висело парадное платье королевы – сочный лиловый бархат, пышные рукава с горностаевой подбивкой, золотое кружево, узорчатые россыпи драгоценных аппликаций, мерцание жемчужных узоров... Вокруг, стоя на коленях, ещё крутились вышивальщицы, пришивая бусины, поправляя тесьму и галуны. Сама королева стояла с Маргаритой и Франциском у ниши окна, все трое смеялись. Завидев кланяющегося Болейна, королева с видимой неохотой отделилась от веселой компании и, усевшись в высокое, похожее на трон, кресло («Какие удобные подлокотники», – невольно отметил Болейн}, поставила ноги на низкую скамеечку.

– Я слушаю вас, сэр Томас.

Он начал неловко мямлить, что, дескать, хочет преподнести своей соотечественнице-королеве подарок. Нечто из обстановки, но никак не выберет, что именно: есть у него и прелестный столик из лимонного дерева с бесценной круглой столешницей, на которой слои дерева образуют рисунок павлиньего глаза; есть тумбочка из слоновой кости, обложенная позолоченным узором в виде переплетающихся дельфинов; есть подвесной резной шкафчик с прекрасной отделкой из резьбы и металлических арабесок по цветному фону из кожи и бархата. О мебели Болейн мог говорить вдохновенно, как поэт. Глаза королевы глядели на него с легким недоумением, он стал теряться, пролепетав, что будет лучше, если её величество сама прибудет к нему, выберет... Нет, она все ещё не понимает! Действительно, королева недоумевала – с какой стати в самый разгар подготовки к коронации она должна все бросить ради такого несущественного предлога, как самой выбрать подарок? Однако было в несчастном лице Томаса Болейна нечто такое, отчего она догадалась, что все эти разговоры о предметах обстановки не более чем предлог. Послу просто необходимо что-то сообщить ей наедине.

Она мило извинилась перед гостями, жестом отпустив прислугу. В комнате осталась только Анна Болейн, играющая с собачкой. Но сэр Томас по-прежнему нес какую-то околесицу, порой бросал взгляд на Анну и слегка кивал в сторону двери. И Мэри с удивлением поняла, что ему нужно сообщить нечто столь важное, о чем посол не может говорить даже в присутствии собственной дочери. Королеве стало любопытно, и она выслала Анну. Та вышла с обиженным видом и, медленно закрывая дверь, услышала последнюю фразу королевы:

– Продолжайте, сэр Томас. Итак, софа на восточный манер, низенькая и обитая плюшем, напоминающим расцветкой шкуру барса.

Анна Болейн фыркнула. Отец просто бредил в последнее время предметами обстановки. Но королева… Что ей за счастье обсуждать этот вопрос? «Она может назвать что угодно, все будет к её услугам. Ах, наверное, восхитительно быть королевой», – мечтательно подумала юная фрейлина... будущая королева Англии.

А через четверть часа Мэри Английская вышла из своих покоев сама не своя и велела Анне с минимальной свитой сопровождать её вместе с отцом в город. Анна не совсем понимала, что происходит. Конечно, она уже сопровождала королеву в подобных поездках, когда та пару раз отправлялась навестить в особняке Лонгвиля свою дорогую Джейн. Но даже тогда она не была так таинственна и скрытна. Поездка же к послу... чтобы выбрать кое-что из обстановки в подарок... Нет, тут что-то иное. Анна терялась в догадках и вопросительно поглядывала на отца.

Болейн сам был поражен. Двор все время будоражат слухи о нежнейших отношениях, связующих королеву и её «милого зятя», но стоило ему лишь намекнуть о Брэндоне... Какое выражение невероятной радости появилось на её лице, как засияли серебром серые глаза! Невольно Болейн отметил, что отныне благоволение к нему королевы обеспечено, если, конечно, все останется в тайне. Но все же лучше герцогу Саффолку и королеве избрать другое место для своих встреч! Скорей бы Брэндон нашел себе иное пристанище, а не у него под кровлей. Ведь если поползет слушок... И Томас Болейн недоверчиво косился даже на родную дочь.

Когда они приехали, Мэри нетерпеливо выскочила из паланкина.

– Где?.. Где этот шкафчик, тумбочка? Я хочу их видеть.

– Идёмте, я провожу вас, ваше величество.

Дочери он велел подняться к нему в кабинет, ожидать там и никуда не выходить, а сам провел королеву по узкому коридору в задний двор, на ходу прикрикивая на слуг, веля им убираться.

– Видите, вон та дверца, за колодцем...

Мэри нервно сжала его руку.

– Останьтесь здесь... Мне необходимо переговорить с посыльным брата наедине.

Наверное, ей не стоило бежать, но ноги сами несли её, и королева даже приподняла пышные юбки, чтобы те не мешали. Болейн растерянно посмотрел, как стремительно она пересекла двор и исчезла за дверью.

– Конечно же, – буркнул он, – поговорить наедине. Конечно же.

Посол нашел в углу какой-то ящик и уселся под навесом галереи, где его никто не мог видеть. Он понимал, что ожидать... вернее, охранять, ему придется довольно долго.

Мэри, заскочив внутрь, какое-то время неподвижно стояла в полутемном, загороженном мебелью помещении. Кругом были ящики, зачехленные кресла, шкафы, запах стружки и лака...

– Чарльз, – негромко позвала она.

Ответа не было. У неё даже мелькнула мысль, не ловушка ли это? Нет, Болейн слишком услужлив, робок, он не посмеет... И, осторожно придерживая юбку, королева скользнула меж тяжелыми шкафами, обогнув какие-то ящики. Тихо. Она двинулась дальше, задев краем платья высокую подставку, но успела подхватить её до того, как та упала... и в этот миг увидела Брэндона. Он спал.

Скажи кто ранее Чарльзу, что он заснет в момент столь ожидаемой встречи, он бы не поверил. И вот впервые, после ванны, за долгие часы ожидания и томления на него вдруг обрушилась усталость. Низенькая широкая софа с отделкой под мех барса стояла в самом углу, он прилег на неё, даже не снимая сапог, ждал... и неожиданно отключился.

Брэндон спал безмятежно, как ребенок. Голова его была чуть повернута набок, одна рука покоилась на груди, другая простиралась вдоль тела.