Колониальная служба - Мюррей Лейнстер

— Великанское название? Коханский, наверное, говорил, но я все забыла. Я такая легкомысленная… Теперь я понимаю.

— На нашем глобусе нет названий. Но города обозначены квадратиками. Будем перебирать все, ближайшие к столице — ничего не поделаешь, — сказал Стив штурману.

— Даже если вы найдете место нашей стоянки, вы не найдете землян, — возразила девушка. — Коханский не хотел, чтобы мы знали, куда он ведет свой отряд. Он боялся, что жрецы-великаны обманут нас, сперва обучатся нашей речи и письменности, а потом попробуют поработить. Он даже проследил, чтобы в нашей группе не было знающих астрономию. Одного парня, который неплохо знал созвездия и мог бы найти Солнце, Коханский отговорил идти с нами, убедив, что он может не выдержать пыток и выдать местоположение Земли. Мы считали Коханского слишком осторожным. Но, как ни удивительно, великанам не понадобились наши знания. Они вообще приняли нас за зверушек. И этого, я уверена, не ожидал даже Коханский!

— Может ли это объясняться их заторможенностью после спячки? — спросил Дэн.

— Или отсутствием абстрактного мышления, которое позволило бы им воспринимать людей как уменьшенные копии гигантов? — предположил Уилсон.

— Не знаю. Сколько я ни думала, все объяснения кажутся недостаточными. Поймите, мой хозяин по-своему очень любил меня и был не так уж глуп. Он любовался мною, слушал, как я пою, хотя наверняка мелодия приобретала другую интерпретацию… Он лучше воспринимал низкие ноты. Почему же он не разглядел во мне человечка? Может ли быть, что у них само зрение устроено иначе? — неуверенно спросила Марджори. — Знаете, я ведь видела его глаза совсем близко, и не раз, и они какие-то фасеточные… как у стрекозы, если приглядеться. Другое строение, правда!

Уилсон пожал плечами, потер лоб, раздумывая.

Лишь Бэрри радостно поддержал девушку:

— О, да, мисс! У них наверняка другое зрение. Ведь у них и проблемы другие. А знаете, что еще я подумал? У меня есть календарик с двумя картинками, то есть сразу две картинки, но с разных сторон. Кораблик видишь с одной стороны, а девушку — с другой. Поверхность календарика ребристая, и на каждом ребрышке — своя часть картинки. Так еще делают рекламные щиты. Но если бы кто-то захотел нарисовать очень маленькую картинку таким же способом, то ничего бы не вышло — эти ребрышки… они слишком грубые.

— Да, он прав! — поддержала мальчика Валерия. — А я видела на выставке в Майами картины, которые написаны грубыми мазками. Подойдешь ближе — сплошная мазня, а отойдешь — и видишь, что нарисовано дерево, скамья, а розовые пятна — это маргаритки… Но такими мазками не изобразишь букашку на травяном стебельке или бабочку, севшую на лист. И прожилок у листов не видно — одни мазки, и все. Может быть, зрение у великанов так устроено, что они видят все слишком грубо, и мы им кажемся расплывчатыми пятнами, которые они объясняют по-своему…

— Тогда им нужны очки, — сказал Дэн угрожающим тоном, словно собирался напялить эти очки на великанов силой. — Только как их сделать — совершенно непонятно. Может, подошел бы ваш телескоп, а, Уилсон? Но захочет ли великан в него посмотреть?

— В телескоп он нас не увидит… к сожалению. Но идея насчет очков может когда-нибудь пригодится, — отвечал Уилсон.

— А я не верю в эту теорию, — вдруг резко сказал Стив. — Почему у тупых великанов хватило ума придумать домики-ловушки? Они просто не хотят с нами считаться, а внешнему сходству не придают абсолютно никакого значения. Как переломить такое отношение, я не знаю, разве что крепко насолить им. Силу уважают все!

— Здесь мы слабее всех…

— Ерунда! Мы выдержали космический перелет из другого конца галактики! Извините, мисс Марджори… Неужели вы так мало помните о местоположении «Анны»?

— У меня обрывочные воспоминания. Кое-что я помню хорошо. Я даже помню, как рисовала на плакате слово из великанского языка. Оно состояло из черных и белых кругов и квадратов — такая странная у них письменность.

— Ей нужно успокоиться, выспаться, потом она вспомнит еще что-нибудь, — мягко сказал Уилсон. — Надо бы еще раз покормить мисс Марджори, взяв продукты из неприкосновенного запаса. Ей сейчас нужно хорошее питание.

— Я поем жареного папоротника, он очень вкусный, — сказала девушка. — Не беспокойтесь обо мне. У вас есть даже кофе — это необыкновенное счастье!

— Только ради вас капитан расщедрился, — ухмыльнулся Дэн. — У нас ведь мелькала мыслишка, что мы сможем найти путь через искажение обратно на Землю. Но теперь наши надежды тают. Надо бы найти вашего умницу-предводителя с забавной фамилией и посовещаться.

— Коханский обещал, что если мы останемся живы, то он сам попытается разыскать нас, — сказала девушка. — Так что смысл отправиться к пещерам, конечно, есть. Если бы мне найти место нашей стоянки, то есть посадки корабля, то я показала бы направление, в котором ушел Коханский и его люди. Наш корабль оставался надежно замаскированным. Но я сразу найду его, если окажусь неподалеку!

— Ладно, это позже, а теперь поужинайте еще раз.

— Вы, наверное, тоже голодны, раз так уговариваете! — слабо улыбнулась девушка Уилсону.

— Я просто представляю, как тяжело вам пришлось.

— Что ж, давайте выпьем кофе с галетами, откроем две банки ветчины, и Уилсон наконец достанет свой коньяк, — предложил Стив. — Нужно бы помянуть добрым словом тех, кто погиб на этой планете, и поднять тост за то, чтобы больше не было жертв. За ваше спасение, мисс, и чтобы оно действительно оказалось спасением, а не минутной отсрочкой. А с завтрашнего дня, вернее, с этих вот суток, я устанавливаю на корабле железную дисциплину. По вашему рассказу все наконец поняли, к чему приводит отсутствие дисциплины. И отныне не будем ни уходить за пределы видимости без предупреждения (Стив посмотрел на Валерию), ни засыпать без дозорных. Кто-то должен дежурить ночью. По очереди.

— Фицхук не согласится! — выпалила Валерия и взглянула в сторону пугливого пассажира. — Ой, мистер Фицхук?! Извините, извините, пожалуйста! Вы проснулись? Я пошутила!

— Я проснулся во время жуткого рассказа спасенной из клетки… — слабым голосом ответил Фицхук. — Я должен попросить прощения за то, что почувствовал себя плохо и не смог участвовать в вашем походе. У меня здоровье и нервы, как говорит мой врач, никуда не годятся.

— Здесь всем придется обходиться без личных врачей. По крайней мере сейчас вы не будете требовать, чтобы вас отвезли в более цивилизованное место? — не удержался от шпильки Бертон.

Фицхук промолчал, и капитан вдруг почувствовал жалость. Он аккуратно, в очень вежливых выражениях, попросил Фицхука быть сегодня ночным дозорным, подчеркнув, что ему доверяют ответственный пост.

Фицхук выразил полное согласие с приказом и уверил, что не сомкнет глаз, потому что уже выспался.

— Я тоже считаю, что дозорные и дисциплина необходимы, — печально ответил он, но в глазах его по-прежнему таились страх и отчуждение.