Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

— Поднимайтесь наверх, — сказал Гвинплей. — Кто-нибудь сталкивался с управлением кораблем? Или вы все из категории пассажиров?

Он ухмыльнулся.

— Разберусь, — хмуро пробурчал Крысобой.

— Введи в идентификационный реестр корабля образцы ДНК и все остальное, что необходимо, — проговорил Гвинплей. — Я поеду оформлять документы.

Плант вернулся в автобус, и тот бодро покатился к зданию космопорта.

— Как считаешь, он нас не подставит? — спросила Рената, провожая взглядом Гвинплея.

— Не думаю. — отозвался я. — Он дерьмо. Но это дерьмо на нашей стороне.

Я вошел за Ренатой в кабину. Дверцы закрылись, и звездолет втянул кабину в свое брюхо.

Внутри корабль походил на лабиринт. Узкие коридоры. Белые стены, обитые мягким пружинистым материалом. Крохотные каюты, рассчитанные на пять пассажиров. Рубка капитана с компьютерным терминалом; отсюда Гвинплей Плант управлял кораблем и прокладывал курс. Здесь же он спал и принимал пищу, которую готовил робот-повар в камбузе. Гвинплей Плант, судя по состоянию жилого сектора звездолета, был человеком неаккуратным, типичным холостяком, которого не беспокоят крошки на полу и грязное белье, разбросанное по всей каюте.

Гвинплей Плант вернулся на корабль спустя два с половиной часа в сопровождении двух человек в форме таможенной службы. Таможенники, вооруженные аппаратами с мини-экранчиками, обошли весь корабль, потом оторвались от экранов, поставили подписи под таможенной декларацией и удалились.

Крысобой уступил кресло за компьютером Планту, и Гвинплей провел команду на старт.

— Придется Гоевину раскошелиться, — пробурчал Плант. — Каждую подпись под декларацией и разрешением на старт подпитывать кредитками — это слишком.

Мы не покинули каюты Гвинплея. Каждому нашлось местечко. Я и Марк заняли анатомические кресла. Рената пристегнулась ремнями к постели Планта и закрыла глаза. Старт мы не заметили, словно корабль остался на месте.

О том, что звездолет поднимается, сообщил Гвинплей, не отрывая глаз от дисплея.

Через пятнадцать минут корабль выбрался на орбиту.

— Сейчас должок один верну, — пробормотал Гвинплей, нащелкивая что-то на клавишах.

Настенные видеопанели зажглись, показывая панораму планеты. Панорама стала укрупняться, приближая к нам из глубины мелочей, вплетающихся в полотно материка, окруженного океаном, здание (вид сверху). Я внимательно вгляделся в здание и узнал его. Резиденция президента Шутова.

— Прими послание, — буркнул Гвинплей Плант, вдавливая клавишу «enter».

Он покосился на меня. В его глазах я прочитал ужас. Тут же он вернулся к клавиатуре. Его пальцы исполнили искусный танец и оторвались от клавиш. Гвинплей Плант откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.

— Успеваем! — сообщил он с радостной улыбкой на устах.

— Что ты сделал? — спросил я.

— Послал привет электронному президенту в виде маленькой Т-вакуумной бомбы с индивидуальной настройкой. Попадет точно в цель. Через пятнадцать минут. А через пятнадцать минут десять секунд мы уходим в гиперпрыжок.

Пятнадцать минут мы провели в молчании. Крысобой листал электронную книгу. Рената дремала. А Гвинплей шевелил губами, закатив глаза. Я подумал, что он молится, но сквозь бесшумность изредка прорывались звуки, в которых я узнал знакомое мне стихотворение. Гвинплей, как молитву, твердил стихи. Я хотел повторить за ним, но отвлекся.

Наше молчание нарушила вспышка, затопившая видеопанели. Вспышка, которая уничтожила резиденцию президента Шутова вместе с президентом — цифровым Наполеоном.

Вспышка не успела погаснуть, а мы уже провалились в гиперпространство.

Солдат живет только затем, чтобы продлить свое существование еще на несколько дней или на несколько месяцев.

Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдемана

Корабль вынырнул из гиперпрыжка в трех сотнях световых лет от Солнечной системы, возле неизвестной мне звезды, изображение которой заняло всю плоскость видеопанели. Огромный рыжий раскаленный шар, плюющийся пламенем в пустоту. Горящий космический гигант, порождающий желание достать огнетушитель.

Я заунывно зевнул, а Рената проснулась.

Гвинплей Плант суетился над пультом управления. Судя по его раскрасневшейся физиономии, что-то у нашего пилота не клеилось. Гвинплей оторвал руки от клавиатуры и запустил их в волосы. Волосы зашевелились.

— Что происходит? — спросил я.

Гвинплей не хотел отвечать. Я повторил вопрос с нажимом.

— Что-то сбилось. Мы выпали не в том месте, — пропыхтел Плант.

— Что значит не в том месте?! — взревел, вскакивая, Крысобой. — Ты куда нас, сволочь, затащил?!

— Я тут ни при чем, — заголосил Гвинплей. — Сюда нас вывела автоматика. Я вообще ни сном ни духом…

— А кто будет сном и духом? — поинтересовалась Рената, доставая из кобуры «Аргумент».

— Ты своей игрушкой не тряси, — потребовал Плант. — Нервирует. Что могу, то сделаю. Сейчас навигатор определит, где мы очутились. И что помешало выйти на нормальный маршрут.

Гвинплей бросил короткий взгляд на дисплей и побледнел.

— Ну? — требовательно спросил я.

— Срочно надо сматываться. Срочно надо сматываться… — запричитал Плант. — Только я не знаю, куда мы попадем вновь.

— Говори! — прорычал Марк.

— Мы вышли в системе Жамуаши. Одна из самых мерзких негуманоидных рас. В этом цикле они возглавляют Галактический Совет. Мерзкая раса.

Гвинплея Планта пробила дрожь.

— Это опять твои ксенофобские заморочки или что-то серьезное? — спросил я, не придавая словам Планта серьезного значения.

— Вы когда-нибудь видели жамуаши? — полюбопытствовал Плант.

Ни я, ни Крысобой, ни Рената никогда в жизни не видели жамуаши, в чем мы не посчитали нужным признаться Гвинплею. Поэтому и промолчали.

— Эти твари очень похожи на пауков, скрещенных со скорпионами и еще какой-то дрянью.

Гвинплей, не отрывая взгляда от дисплея, а пальцы от клавиатуры, рассказывал нам о расе, которая внушала ему первобытный ужас, смешанный с отвращением.

— Но главное не в этом. Они контролируют всю свою звездную систему и расположили в ней что-то подобное паучьей паутине. Они ловят всех, кто залетает к ним на огонек. Что происходит дальше с этими несчастными, никто не знает, потому что ни один корабль, залетевший в эту богом проклятую дыру, не возвратился.

— Тогда давай-ка смотаемся, пока не припекло, — нахмурившись, потребовал я.

В душе возникло какое-то непонятное щемящее ощущение. Я почувствовал приближение чего-то таинственного и ужасного. Оно обволакивало нас со всех сторон. Оно заполняло все пространство системы. Оно было повсюду и нигде.