Сволочи - Nezloi

Мужчина, что то гневно выкрикнул и сделал неуловимое движение рукой. Каджи успел понять, что нечто пробило его щиты, но это был его последний успех.

— Что бля! Две семьсот! Я же говорил, что хер с них чо получишь!

— Каджи! Нет! Ты за это поплатишься негодяй!

Что хотел сделать маг земли осталось неизвестным, но «Жаба» выбравшаяся из каменного купола, заметно напряглась и ничего не произошло.

Пока старик занимался собой, переключаюсь на мага земли с которым уже сцепилась моя команда, успев перед этим прикончить какого то гаврика с огнём. «Мерцанием» перемещаюсь прямо в своего клона. Ударом гравитации по ногам геоманта привлекаю его внимание. Кажется немного перестарался с ударом и сломал ему обе ноги. Я уже привык к телесной крепости игроков, поэтому подобно ожидал и от магов, похоже я ошибся. Маг с криком боли упал и кажется на мгновение отключился.

Стеной пламени скрываю свой короткий телепорт к магу земли. С диким криком эпично выпрыгиваю из бушующего пламени с занесённым для удара кулаком. От моего вопля и перекошенной физиономии, Точши моментально пришел в себя и на рефлексах поднял каменную стену.

Активировав «каменный кулак» одним ударом разбивают преграду в щебень.

С криком ужаса, применяет какое-то умение и в секунду покрывается каменной бронёй, не жду когда он закончит отвешиваю ему в бок богатырского пинка усиленного гравитационным импульсом. От удара несчастного мага сломало пополам, выбив во все стороны каменную крошку.

— Остановитесь! Во имя Забытых! Я сдаюсь!

Это Архимаг решил спасти своего ученика от добивания и сдался. С ужасом смотря на бодрого «Горыныча» будто и не было, тяжелейшего магического боя, где было потрачено невероятное количество маны.

— «О Забытые, что это за чудовище⁉ Что бы одолеть такого с гарантией нужно будет собирать весь ковен Архимагов»!

Пока измученный старик спешил к изломаному телу своего ученика я обогнал его коротким телепортом и активировал исцеление. С хрустом кости начали вставать на место, маг земли пришел в сознание и закричал от боли. Подбежавший дед упал передним на колени, что то быстро стал ему говорить на незнакомом языке, судя по интонациям, просил его потерпеть. Через десяток минут геомант был здоров, я больше не обращая внимания на гостей из инного мира с удовольствием открыл интерфейс.

Контроль огненной стихии 21 %.

Контроль воздушной стихии 27 %.

Как я и надеялся взял по одному проценту к контролю стихий.

— «Сегодня определённо удачный день».

— Собирайтесь фальшивые маги! Китаёзы ждут нас!

Притягиваю к себе сокомандников. Плавно поднимаемся в воздух, уже от туда бросаю сгорбленому старику стоящему над телом своего мёртвого ученика.

— У вас есть десять минут! После пеняйте на себя!

С грохотом пушечного снаряда улетаем в небо.

Зверь из Африки

На текущий момент в Африке осталось не так уж и много племен, что практикуют повседневный канибализм. Когда как большинство приверженцев человеческого мяса из Африки используют ритуальный.

Самые известные людоеды чёрного континента это племя Мамбилу и если большая часть племени под давлением законов Нигерии отказались от поедания себе подобных, то самая консервативная часть племени решила продолжать традиции предков. За что и были выдавлены с территории страны в соседнию республику Чад с очень слабой централизованной властью. Где смогли прижится и продолжить свои вековые традиции, правда в тайне от местного президента. А невоинственные племена скотоводов и земледельцев предпочитали закрывать глаза на изредка пропадающих соплеменников, только бы не идти на конфликт с отмороженными людоедами.

Жизнь отщепенцев на чужбине была нищей и полуголодной. Всё имущество осталось в Нигерии, им позволили забрать, только то, что они могли унести на себе. Правительство республики не пришло в восторг от новых переселенцах, но всё же выделило им территорию для проживания. Конечно, сколько-нибудь пригодной для обработки земли изгнанникам не досталось.

А то, что им выделили было безжизненной пустощью на которой кроме редких пучков жесткой травы ничего не росло. А вся фауна представлялась крошечными юркими ящерками.

Призрак голода замаячил перед изгнанниками в полный рост.

Чтобы выжить приходилось заниматся даже разбоем. Но грабить бедных было бессмысленно, а богатых опасно, каждый обладатель более или менее значимого капитала имел небольшую частную армию или платил за охрану государственной. Поэтому основной статьёй дохода племени, стала торговля собственными детьми в основном мальчиками.

Их охотно покупали в повстанческие армии для очередного военного переворота где-нибудь на бескрайних просторах Африки.

Именно такая судьба постигла маленького Бвану Удонгу по прозвищу «Инданда». Так как его отец погиб во время одного из разбойничих налётов и заступится за Удонгу было не кому, то он был первым кандидатом на продажу. А когда он достаточно подрос, чтобы уверенно держать автомат Калашникова, старейшины племени продали его вербовщикам частной армии. Тогда ему сказочно повезло, хотя сам Бвана так не считал, не успел он доехать до тренировочного лагеря как его младщию сестрёнку, одну из трёх, обвинили в колдостве, быстро умертвили и съели. Так в течении месяца были съедены все его сестёры включая мать.

Его старшая сестра до последнего поддерживала с ним связь, благо у обоих были хоть и старенькие но вполне рабочие телефоны. Тогда от присылаемых сестрой фотографий и видео где самые уважаемые люди племени едет его сестёр он тронулся головой, но сумел это скрыть, внешне никаких изменений заметно не было. Поклявшись жестоко отомстить за свою семью, больше об этом не думал, сосредоточившись на обучении.

Вместе с другими курсантами он продолжил прилежно учится стрелять, правильно резать глотки и закладывать на дорогах мины.

Уже подростком он выделялся высоким ростом и силой, за, что кстати и получил от отца кличку «Инданда». На языке Мамбилу это означало " человек высокого роста'. Физические кондиции помогли заработать определённый авторитет среди его отмороженых сверстников-коллег и выдвинутся на должность сержанта.

Потом пять лет непрерывной войны все равно с кем не важно за что. Причём география войны была на столько обширной, что иногда ему казалось, что в Африке не осталось