Площадь и башня. Cети и власть от масонов до Facebook - Ниал Фергюсон

Выступая в 1960 году с прощальным обращением к нации, президент Эйзенхауэр предупреждал о чрезмерной власти, какой располагает военно-промышленный комплекс. Он напрасно тревожился. Если бы ВПК действительно был всесилен, он бы ни за что не допустил столь стремительного роста интернета и Всемирной паутины – или хотя бы помешал ему. Что поражало, пожалуй, больше всего в США в 1970-х годах – это уже то, что такие децентрализованные инновации стали возможны, несмотря на все экономические, социальные и политические сложности, с которыми обычно ассоциируется это десятилетие. Молодые люди, которых притягивала Кремниевая долина – как впервые в шутку назвали долину Санта-Клара в 1971 году, – встали на антиавторитарные позиции всего их поколения. Когда в 1996 году конгресс принял “Закон о соблюдении приличий в средствах массовой коммуникации” (это была первая попытка отрегулировать механизм общения в интернете, установив штрафы за онлайн-публикации, содержащие непристойную брань), то, вполне логично, ответ от лица Долины написал (в виде электронного сообщения) бывший автор текстов для рок-группы Grateful Dead Джон Перри Барлоу[1025]. Его “Декларация независимости Киберпространства” была адресована “Правительствам индустриального мира – вам, усталым великанам из плоти и стали”:

Несмотря на самые горячечные мечтания студентов-радикалов 1970-х годов, революция в США так и не произошла. Как ясно следовало из знаменитого письма Барлоу, интернет и стал этой революций. Или так тогда казалось. Фонд электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation, EFF), основанный Барлоу и другими киберлибертарианцами, одержал первую крупную победу в 1997 году, когда Верховный суд отменил “Закон о соблюдении приличий в средствах массовой коммуникации” как нарушение Первой поправки[1027]. Правительство США почти не вмешивалось в работу Инженерного совета интернета (Internet Engineering Task Force, IETF), в котором его создатели видели единственное нужное интернету правительство. Дэвид В. Кларк, главный создатель интернет-протоколов, говорил: “Мы отвергаем королей, президентов и голосование. Мы привержены грубому консенсусу и выполнению кода”[1028]. В ту яркую и радостную утреннюю пору мало кто из ученых или инженеров-программистов задавался вопросом: как быть, если интернет вдруг станет местом преступления?

Но было уже очевидно, что, как и в Эдемском саду, в утопическом Киберпространстве есть и свой змий, и свои грешники: злонамеренные участники игр, которые врывались в многопользовательские подземелья, чтобы виртуально надругаться над чужими аватарками, и подтянувшиеся вслед за ними настоящие преступники, охотно ухватившиеся за возможности для мошенничества практически сразу же, как только появились онлайн-платежи[1029]. Недолго Киберпространство продержалось и без правительства. В январе 1998 года Джон Постел, первый директор Администрации адресного пространства интернет (Internet Assigned Numbers Authority, IANA), разослал электронные письма восьми из двенадцати операторов региональных серверов корневых имен в интернете и предписал им сменить сервер корневой зоны на IANA, уйдя из зоны Network Solutions, Inc. – изначального системного реестра DNS, созданного в сентябре 1991 года Агентством по оборонным информационным системам (Defense Information Systems Agency, DISA). А через несколько дней Национальная телекоммуникационная и информационная администрация (National Telecommunications and Information Administration) министерства торговли выпустила “Предложение об улучшении технического управления интернет-именами и адресами”[1030]. Была создана новая международная некоммерческая организация – Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (Internet Corporation For Assigned Names and Numbers, ICANN) с советом директоров, в котором представлены разные страны. Эта корпорация и стала руководить IANA, но по договору с министерством торговли – и под его надзором. Тому, что начиналось как Arpanet, оказалось не так-то легко покинуть юрисдикцию своего родителя – Дяди Сэма. Таким образом, “Декларация независимости” Барлоу превратилась в невостребованное письмо уже через два года после своего написания.

Институт кибернетики находился на окраине Киева. Именно там с 1972 года Виктор Глушков пытался создать советский интернет. Полностью его проект назывался “Общегосударственная автоматизированная система сбора и обработки информации для учета, планирования и управления народным хозяйством СССР” (ОГАС). Здесь, в Украинской ССР, царила атмосфера, близкая по духу Кремниевой долине. Глушков и его коллеги придумали страну Кибертонию, которой будет править совет роботов, а высшим руководителем будет робот-саксофонист. Глушков хорошо понимал: чтобы его автоматизированную систему одобрили в Кремле, она должна вписываться в трехуровневую структуру советской плановой экономики. Неизбежно пришлось бы создать центральную компьютерную станцию в Москве, а она связывалась бы с двумястами узлами среднего уровня в крупных городах СССР, откуда, в свой черед, связь тянулась бы к двадцати тысячам компьютерных терминалов, распределенным между основными производственными объектами. Но, пускай контроль над доступом к сети находился бы у Москвы, Глушков все равно мечтал о том, чтобы каждый авторизованный пользователь имел возможность связаться с любым другим пользователем сети без прямого разрешения от “родительского” узла.