Отпечатки - Джозеф Коннолли

— Да, но послушай… — перебил Пол (и он думал: как это все, бля, странно, а? Да? Как одно за другое цепляется). — Я все понял — но чё за ерунда с чаем?

Уна, похоже, немного растерялась — вполне могла продолжать в том же духе: пережевывать все это снова и снова.

— Гм? Ах да, чай. О боже, сказать не могу, что со мной тогда случилось, Пол, правда… наверное, я просто рехнулась в тот день. Майк, знаешь, — он покупал всякую дрянь в аптеке в Кларкенвелле — нет, вроде бы в Стоквелле, — и я просто разговорилась со стариком-продавцом, вот и все. Внезапно я представила себя ангелом-целителем — как-то так. Бред. Полный бред. Вот, и я прокралась и… безумие, просто безумие. В любом случае эта дрянь была ужасно старой, а я положила всего чайную ложечку. У меня целая банка этой дряни, но вряд ли всем ее содержимым можно убить хотя бы муху. Так что на самом деле я сомневаюсь, что я, знаешь ли — ну, убила Лукаса. Просто я… любила его, вот и все. Это бывает, сам знаешь. В мозгах что-то щелкает и сдвигается. Когда кого-то любишь.

Пол отставил чай; он и раньше-то Полу не нравился, а теперь казался еще отвратительнее.

— Ну, Уна, — мягко сказал он. — И что, по-твоему, будет дальше?

— Гм? В смысле, со мной? Ну — Майк говорит, что собирается продать эту площадь и купить совершенно мерзкий особнячок в каком-нибудь жутком месте на Северной Окружной. Что-нибудь совершенно нетронутое — никаких новых балконов, никаких стеклопакетов, ничего такого. Что ж, удачи ему. Я в некотором роде понимаю… в некотором роде понимаю. Все эти вещи — они теперь стали его жизнью. А здесь мы оставаться больше не можем, да? Почему-то теперь это кажется… глупым.

— Да. Может быть. Ну, а ты? Ты будешь счастлива? В своем особнячке на Северной Окружной?

— Гм? О боже, нет, Пол, — я туда не собираюсь. О нет — я думала, это понятно. Этот этап моей жизни, ну — пора с ним завязывать, да? Все кончено. Финиш. Меня не волнуют ни деньги, ни что-либо другое: Майк может забирать, что хочет.

— Ты сказала ему?

— Нет, я — нет. Еще нет.

— Скоро скажешь?

Уна кивнула:

— Придется. Джо — он заберет меня утром. У меня немного вещей. Все это добро… принадлежит Майку.

— И кто же такой Джо?

Уна лукаво улыбнулась:

— О, ну, — вообще-то это довольно забавно, хотя изврат еще тот. Знаешь, я всегда притворялась, будто у меня есть воображаемый парень из военных времен — мой Солдат Джо. Это у нас была такая игра. Майк не слишком ее жаловал, но все же…

— Только… он не был воображаемым, этот Джо.

— В точку. Реальнее не бывает. Боже — сколько раз… потому, что Майк вечно ныл, мол, ну правда, Уна, — почему ты зовешь его Джо? Это же так банально. Тра-ля-ля… и столько раз мне хотелось объяснить ему, что я зову его Джо, потому что его так зовут, Майк: его так зовут. Он хороший парень, правда. Очень хороший. Конечно, не Лукас, но… У него хорошая работа. Компьютеры. Неплохо зарабатывает. Работа двадцать первого века. Отлично… Секс просто супер. Конечно, я не должна этого говорить, но, ну — Майк, он вообще-то дрочила. В смысле, я ничего не имею против мастурбации как таковой. Нет-нет. Ну просто — пролитие семени… Я к этому отношусь, как большинство людей. Неохота быть той, кто всегда подтирает.

Мм, подумал Пол: поосторожнее, я так прикидываю.

— А этот Джо, он что — янки, что ли?

Уна улыбнулась и счастливо кивнула:

— Вообще-то да. Ага. Очень поэтично, правда? В этаком жутком роде.

И только уйдя от Уны, Пол сообразил, что еще в ней переменилось: волосы стали намного короче и изменили цвет, а оделась она в новехонький и очень модный брючный костюм, который (как она сказала бы ему, если бы он спросил) был куплен этим самым утром на январской распродаже.

— Ну-ну-ну-ну-ну, Джейми! — радостно приветствовал его Тедди. — Должен сказать, ты не мог заглянуть в гости в более подходящее время — если ты в гости пришел. Заходи — заходи. Мы с Джуди как раз собирались провозгласить скромный тост. Садись, Джейми, — садись. Бокал, Джуди, будь добра, для нашего, я так думаю, гостя…

Джуди встала и сделала пару шагов к Джейми — послав ему самую храбрую из своих улыбок. Пока она целовала его в щеку, Джейми прошептал ей — он и сам толком не знал, зачем.

— Ты уверена, что я вовремя? В смысле, я могу вернуться попозже?.. — Она на мгновение прикрыла глаза, словно говоря «Не глупи» (почти как прежняя Джуди, да; очень похоже, да — но, с точки зрения Джейми, совсем, если честно, недостаточно похоже).

Тедди налил красного вина в бокал — больше, чем обычно, — который Джуди поставила перед Джейми. Торжественно, словно в церкви.

— За — новый год, — предложил он. — В котором мы, быть может, найдем в себе силы… начать жизнь заново. По крайней мере, оставить весь этот кошмар в прошлом. Ваше здоровье, друзья… ваше доброе здоровье.

Джейми кивнул на это и поднес бокал к губам. Пожалуй, закурю: вряд ли Джуди примет это слишком близко к сердцу или вроде того. Думаю, она в курсе.

— Ммммм… — произнес он с глубоким удовлетворением (все мысли о сигаретах на секунду вылетели из головы). — Боже мой, Тедди, — ты действительно превзошел себя. Иисусе — это просто!..

Тедди позволил себе тихо и загадочно хихикнуть:

— Ах — увы, Джейми, увы! Если б мог я нащупать кратчайший путь — быстрый и легкий способ приготовить сию амброзию!.. Это был бы ответ на все наши молитвы…

Он взял бутылку и предъявил ее для изучения. Джейми наклонился и покорно прочитал этикетку.

— Иисусе — я понял. «Шато латур» 1961 года. Но оно — оно же легендарно, да? Батюшки. Какая честь для меня.

— Да. Да, конечно. Но мы воздаем дань не только этому благородному вину, но и его дарителю. Нашему общему покровителю. Знаешь, Лукас — он дал мне эту бутылку, оох — сто лет… сто лет тому назад. И фартук, да? Видишь? «Тедди: винодел». Что за день это был… что за день. Что ж — сейчас вполне подходящий момент, чтобы ее распить. Чудесно, правда? Затмевает все мои жалкие попытки — и, я уверен, поделом. И кстати говоря, друзья мои, должен вас оставить. Переправлю вниз последний ящик невыразимо гнусного шардоннэ Тедди. Такой бардак в последнее время, да? Едим нерегулярно и вообще… Ладно — Бочка говорит, накопилась куча пустых бутылок. Можно и прибрать, да? Хотя бы для проформы.

Тедди еще не успел вынести ящик с бутылками за дверь, а Джуди уже уставилась на Джейми своими большими, печальными и теперь довольно старыми (какими-то мутными) глазами. Ну: ничего удивительного. Она настойчиво говорила ему сегодня утром, что очень хочет — жаждет — поговорить с ним (приходи около полудня, убедительно заклинала она: Тедди уже уйдет). Видимо, я пришел чуть раньше. Краем глаза заметил Уну, когда выходил из лифта; и мне захотелось смыться, спрятаться от нее — из чувства вины, наверное, — потому что у меня совсем вылетело из головы, знаете ли, что она тоже давным-давно набивается на разговор (бог его знает, что на них нашло, на этих женщин — не то чтобы я мог им что-нибудь сказать; я отнюдь не источник мудрости. Я вовсе не, о боже — не Лукас). Ну ладно — я начал, типа, заикаясь, извиняться перед Уной за то, что не пришел — а в итоге стоял как дурак, потому что она только и сказала: ах да, Джейми, да — припоминаю: да, я хотела с тобой поговорить об одном деле, доверить его тебе — но это когда было: сто лет прошло. Все в прошлом. Я поговорила с другим человеком, и теперь все хорошо. А, сказал я, — ну вот и прекрасно. Мне вообще-то наплевать, так или иначе, если честно. Потому что и без того навалом, да? Навалом. Поводов подумать. Только забот и печалей Уны мне на себя взваливать не хватало. Что ж — вот Джуди, для начала… и видит бог, я у нее в долгу. Джуди, честное слово, я должен все, чего бы она ни пожелала.