Средневековые тюрко- и монголоязычные номады и их потомки на Руси, в Российской Империи, странах Запада и Казахстане - Рахметолла Рахимжанович Байтасов

врагом народа и предать его проклятию. И Мухтар Ауэзов в течение всей жизни испытывал к нему отвращение», — писали анонимы{126}.

Глава 6. Русское и украинское казачество

6.1. Истоки казачества

Козак Мамай{21}

А. В. Сопов выделяет две группы казаков в период их появления на исторической арене: 1) разбойники и наёмники; 2) городовые казаки.

Первая группа казаков — разбойники и наёмники, по его мнению, это остатки войска последнего хана Большой Орды Шейх-Ахмеда (в 1504 г. попал в плен к королю Польши, умер в 1528 г.), которые не могли вернуться в свои заволжские кочевья, захваченные ногайцами и стали бездомными бродягами. Позже этнический состав этих казаков стал очень пёстрым, но среди военачальников, судя по именам, было много татар. Эти казаки «тяготели к некоторым городам на окраинах своего ареала, особенно к турецкому Азову и к московскому Мещерскому городку (впоследствии Касимову), где они сбывали награбленное и приобретали оружие и боеприпасы. При Иване IV они активно участвовали в качестве наемников в завоевании московскими войсками Среднего и Нижнего Поволжья, а затем постепенно сошли со сцены, прежде всего вследствие укрепления государственной власти, а отчасти, может быть, и просто потому, что состарились и вымерли ордынские ветераны, создавшие и поддерживавшие это казачество»{31, c. 57–58}. К этой группе А. В. Сопов относит также мещерских казаков. «Как и прочие казаки этого рода, они имели неопределенный этнический состав и нередко возглавлялись татарами»{31, с. 60}.

Вторая группа казаков — городовые, полковые или служилые казаки — «разновидность регулярных войск в пограничных со степью крепостях соседних государств. В Московском государстве такие казаки в дальнейшем до конца XVII в. имелись в составе „служилых людей“ наряду с другими группами (стрельцами и др.)»{31, с. 58}. В эту группу А. В. Сопов включает всех украинских казаков, кроме запорожских, и казаков на турецко-крымской службе — перекопских, азовских, а также рязанских и городецких казаков{31, с. 59–60}. При этом, городецкие казаки, по его мнению, — это особые казаки — «регулярное войско касимовских „царей“ и „царевичей“ — различных татарских ханов, по разным причинам эмигрировавших на Русь и с середины XV в. систематически служивших московским великим князьям, а затем царям. Это войско формировалось исключительно из татар, специально поселенных близ Касимова (их потомки и сейчас там живут). Они ни в каких других войсках не служили…»{31, с. 60}.

Л. В. Воротынцев предполагает, что упоминаемые в летописных источниках «казаки рязанские», вероятнее всего, представляли из себя полиэтничное военное сообщество, включавшее в свой состав как тюркоязычных выходцев из Дешт-и-Кыпчака, так и представителей русского и мордовского населения южных территорий Рязанского княжества{13}.

Рассматривая вопрос о происхождении рязанских казаков, необходимо также учитывать, что славянское население, вытеснившее мещеру и эрзю с территории нынешней рязанщины, издавна контактировало с тюркоязычными кочевниками. Так, в X в. под давлением печенегов на среднюю Оку, в бассейн рек Проня и Пара, с Дона и его притоков Воронеж, Ворона, Сосна и др., переселились вятичи{18}. Интересно, что В. Н. Татищев писал: «Вятичи — сарматы, обладанные славянами по Оке, Жиздре и Угре. Ныне Орловская и Калужская правинции…»{37, с. 248}. Если он прав, то можно полагать, что знать вятичей была тюрками по происхождению. Кроме того, согласно «Повести временных лет» до 965 г. вятичи находились под властью Хазарского каганата{26, с. 220}.

2-й поток переселенцев на рязанщину — смоленско-полоцкие кривичи; 3-й — радимичи из бассейна р. Сож; 4-й — поляне из района Киева{18}.

Исследователи предполагают, что через рязанские земли проходил Великий Волжский путь, который связывал Европу и Восток на рубеже I–II тысячелетий. Об этом, в частности, свидетельствуют находки монет. Обнаружен, например, так называемый Хрущево-Тырновский клад из 226 дирхамов, отчеканенных в Арабском халифате во второй половине VIII — третьей четверти IX вв. Такие монеты, называемые историками куфическими, активно использовались в качестве межнациональной «валюты» купцами, путешествовавшими с товарами по Великому Волжскому пути. Волжский путь наряду с Днепровской речной трассой, известной под летописным названием «Из варяг в греки», был одним из важнейших торговых путей средневековья. По мнению археологов «Находка клада — еще одни кирпичик в исследование Великого Волжского пути, который связывал Европу и восток на рубеже I–II тыс. и проходил через Оку. Входящие в его состав монеты важны как ценный источник для изучения торгово-экономических отношений в IX в. населения Восточной Европы с мусульманским Востоком при посредничестве Хазарского каганата, закономерностей и особенностей использования дирхамов в бассейне Средней Оки»{14}.

В связи с упоминанием Хазарского каганата, интересно мнение М. К. Джусупова, который предполагает хазарское происхождение термина «казак»{20}. Тем более, есть мнение, что один из вариантов первоначального названия хазар — коса{5, с. 114}, касоги, которое затем перешло на смешанное тюрко-адыгское население, а этнонимы хазар, казак, казах — тюркские и происходят от общетюркского кас (коса) — «кочевать»{11, с. 42}

Поэтому, вполне возможно, что ядро рязанских казаков могли составлять потомки воинов хазарских гарнизонов, охранявших Великий Волжский путь.

Отметим, что существуют исследователи отрицающие тюркское происхождение термина «казак». Так, М. И. Крайсветный, изучив основные диалекты тюрских языков, пришёл к выводу: «Ни в одном из этих тюркских языков нет ни одного слова с корневой основой каз/коз в значении свободного, вольного или независимого человека. Сам термин „казак“ переводится на эти языки как „казак“, то есть без какого-либо определения, что свидетельствует о его заимствовании»{23}. В. Е. Шамбаров также пишет: «Обычно принято считать, что слово „казак“ тюркское и означало „вольный воин“, „бродяга“, а то и „разбойник“. Но в тюркских языках нет корней, от которого оно производилось бы! Нет и никаких близких и родственных слов, следовательно, в лексикон тюркских народов (как и славянских) оно уже попало „готовым“, откуда-то извне»{46}. По мнению М. И. Крайсветного «этимоном тюркизированного термина „казак“ является адыгский термин „хасэ/хаса“, первоначально означающий „народное законодательное собрание“»{23}.

Однако выше показано, что этноним касоги был распространен на адыгов, подчинившими их хазарами, которые назывались — коса, касоги и этот этноним затем носило смешанное тюрко-адыгское население{11}.

Л. В. Воротынцев полагает, что русское казачество сформировалось в результате контактов тюркоязычных кочевников и южнорусского населения. Связано это с тем, что в конце XIV — второй половине XV вв. в лесостепной полосе русско-ордынского пограничья «происходит сложение ряда феодальных образований „служилых татар“ (улус Мансура-Кията, Яголдаева