Эндимион - Дэн Симмонс

– Потом. – Я вдруг почувствовал, что смертельно устал.

– А.Беттик вернется к утру. – Энея накрыла меня одеялом по самый подбородок. Солнце уже скрылось за холмами, вершины которых, впрочем, еще купались в лучах заката. Это зрелище настолько меня восхищало, что я готов был любоваться им целыми днями. Однако глаза буквально слипались.

– Он оставил тебе дробовик? – сонно пробормотал я. – Или плазменную винтовку? Мало ли что…

– Все оружие на плоту. Спи.

Наконец я почувствовал, что иду на поправку, и первым делом решил поблагодарить своих друзей за то, что они спасли мне жизнь. Энея и андроид принялись отнекиваться.

– Как вы меня нашли?

– Это было не слишком сложно, – отозвалась девочка. – Твой передатчик работал до того момента, когда офицер попал в него ножом. Мы все слышали и вдобавок видели вас в бинокль.

– Но зачем вы поплыли вдвоем? Стоило ли так рисковать?

– Риск был минимальный, месье Эндимион, – ответил А.Беттик. – Во-первых, мы соорудили плавучий якорь, который замедлил движение плота. А во-вторых, мадемуазель Энея привязала к корме веревку длиной около сотни метров. Мы были уверены, что в крайнем случае всегда успеем ухватиться за нее. Так оно и вышло.

– Все равно глупо, – проговорил я, качая головой.

– Спасибо на добром слове, – фыркнула Энея.

На десятый день я попробовал встать. Пускай незначительная, но победа. На двенадцатый день я самостоятельно дошел по коридору до туалета. Это был настоящий триумф. А на тринадцатый день в городе вырубились все приборы.

Немедленно заработали аварийные генераторы, но мы поняли, что срок нашего пребывания на Хевроне подходит к концу.

– Может, прихватим с собой автохирурга? – предложил я. Мы сидели на террасе девятого этажа, глядя на погруженный в вечерние сумерки город.

– На плоту он поместится, – откликнулась Энея. – Но как быть с проводом?

– Нет, серьезно. – Мне не хотелось, чтобы меня приняли за параноика, который после ранения боится каждого куста, однако я твердо вознамерился насколько возможно обезопасить себя и своих спутников. – Давайте возьмем хотя бы лекарства.

– Уже взяли. Три медпакета. Упаковка ампул с донорской кровью. Портативный диагностер. Ультраморф… Можешь не просить, все равно не получишь.

Я вытянул левую руку.

– Видишь? – Моя рука больше не дрожала. – Думаю, теперь он не скоро мне понадобится.

Энея кивнула. По небу плыли подсвеченные лучами заходящего солнца перистые облака.

– Как по-твоему, сколько еще протянут генераторы? – справился я у андроида. Здание больницы, одно из немногих в городе, было по-прежнему освещено.

– Быть может, несколько недель. Система жизнеобеспечения продолжает функционировать, но на планете, где каждое утро бушует песчаная буря, за ней необходимо постоянно следить, будь она хоть трижды автоматической.

– Энтропия, чтоб ей пусто было, – проворчал я.

– Эй, не стоит так говорить. – Энея перегнулась через поручень. – Энтропия может стать нашим союзником.

– Неужели? И когда?

Девочка обернулась и прислонилась спиной к поручню. Ее кожа отливала золотом на фоне черного прямоугольника соседнего здания.

– Энтропия уничтожает империи и деспотии.

– Сразу и не выговоришь. Ты, собственно, о чем?

Энея неопределенно повела рукой. Я уж решил, что девочка ничего не скажет, но она произнесла, помолчав:

– Энтропия уничтожила гуннов и скифов, вестготов и остготов, египтян, македонцев, римлян и ассирийцев…

– Понятно, однако…

– Аваров, династию Шан, мамелюков, персов, арабов, Аббасидов, сельджуков…

– Хорошо, хорошо…

– Курдов и Газневидов,[25]– с улыбкой закончила Энея. – Не говоря уж о татаро-монголах, крестоносцах, пруссаках, нацистах, Советах, японцах, яванцах, северных аммерах, Великом Китае, колумбо-перуанцах и антарктических националистах.

Я поднял руку. Девочка замолчала.

– Ты слышал про такие планеты? – спросил я у андроида.

– По-моему, месье Эндимион, это не планеты, а народы, обитавшие на Старой Земле, – ответил А.Беттик, сохраняя полнейшую невозмутимость.

– Ни хрена себе, – пробормотал я.

– Весьма, на мой взгляд, уместное выражение, – заметил андроид.

Я посмотрел на девочку:

– Значит, вот так мы расправимся с Орденом? Спрячемся в укромном уголке и будем ждать, пока он не накроется сам собой?

Энея вновь скрестила руки на груди.

– Вообще-то план хороший. Подождать несколько тысячелетий, это недолго… Все могло бы получиться, если бы не проклятые крестоформы!

– То есть? – Я постарался придать голосу серьезность.

– Даже если бы мы хотели уничтожить Орден – а мне он не мешает, это тебе поручили с ним разобраться, – так вот, даже если бы мы хотели уничтожить Орден, энтропия нам не помощница. Ведь крестоформ делает людей практически бессмертными.

– Угу. Признаться, будучи при смерти, я подумывал о том, что стоило, пожалуй, принять крещение… Было бы гораздо проще – и безболезненнее, кстати – умереть, чтобы воскреснуть целым и невредимым.

Энея пристально поглядела на меня.

– Вот почему на этой планете самое лучшее медицинское оборудование, Рауль.

– Не понял. – Честно говоря, голова у меня шла кругом.

– Здесь жили евреи, – тихо проговорила девочка. – Лишь немногие приняли крест. Они считали, что жизнь дается человеку один-единственный раз.

Воцарилась тишина, которую нарушало только гудение больничных приборов. Мы молча наблюдали за тем, как на Новый Иерусалим спускается ночь.

На следующее утро я без посторонней помощи добрался до машины, на которой меня доставили в больницу, плюхнулся на заднее сиденье, где мне постелили матрас, и велел отправляться на поиски оружейного магазина.

Час бесплодной езды по городским улицам убедил меня, что таких магазинов в Новом Иерусалиме нет.

– Ладно, – заявил я, – поехали в полицейский участок.

Уже в первом из них, в который я опять-таки проковылял самостоятельно, отвергнув помощь друзей, выяснилось, насколько неподготовленным ко всякого рода неожиданностям может быть мирное общество. Никакого оружия. Даже парализаторов, и тех не оказалось.

– Судя по всему, тут не было ни армии, ни сил самообороны?

– По-моему, нет, – ответил А.Беттик. – Хищные животные на Хевроне не водились, а враги у местных жителей появились лишь три года назад, с нападением Бродяг.