Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь

— У нас одна фамилия — Бочкаревы.

— Так я же слышал о нем на киче! — вдруг воскликнул председатель. — Лагерь под Интой, пятьдесят шестой, правильно?

Алена кивнула.

— Блин! — возбудился председатель. — Это мое место! Я в соседнем сидел, в пятьдесят третьем. И этот Бочкарев твой отец? В натуре?

— Ну…

— Знаешь что? По понятиям ты права. Он, конечно, не по нашему профилю, но мы таких уважаем. И вообще, у нас общество поддержки полетов. Если человек залетел по статье — да еще такой! — мы поддерживаем. Это наше святое! Где, ты говоришь, дом твоей бабки?

В ту же ночь десантный «хаммер» и три джипа по лесной дороге ворвались в деревню Хорёнки. Все произошло стремительно, в свете фар и по заранее разработанному плану. «Форд» проломил ворота бабкиного дома, влетел на подворье, и боевики Фонда поддержки воздушных путешествий прямо из машины зацепили крюком собачью будку. Волоком, вместе с осатаневшим псом на цепи, они вышвырнули эту будку со двора на улицу, в то время как из ярко освещенного дома, где шла бандитская гулянка с дешевыми девками, стали выскакивать бандюганы в трусах и без таковых и палить в темень из пистолетов. Но в ответ им тут же загремели очереди из «калашникова», и не одного, а нескольких, и стекла со звоном стали вылетать из окон бабкиного дома. Два джипа, паля из автоматов, катались по двору, из дома послышались визг и крики дешевых девок, и бандюганы Стаса попадали на землю, пряча головы от автоматных очередей нападающих, а Стас, удирая, перепрыгнул через забор.

Когда все стихло, председатель Фонда поддержки воздушных путешествий, сидя в машине, которая не принимала участия в боевых действиях, повернулся к Алене:

— Ну? Где твой папаша? Пусть занимает жилплощадь.

Тут двое из бригады нападающих подвели к джипу Стаса Бочкарева. Он был в трусах и в майке. Председатель открыл дверцу, сказал:

— Значит, так, Стасик, у меня к тебе просьба: больше ты к этому дому никогда не подойдешь. А если будешь проходить по этой улице, иди по той стороне. Ты понял?

Стас набычился:

— Почему? Это мой дом.

— Нет, это дом твоего отца, и он будет здесь жить, и это по понятиям. Ты хоть знаешь, кто он такой? Он нам власть завоевал! А скольким нашим он на киче помог! Сколько он с кичи вынул! Мы с тобой руки должны ему целовать! Так что смотри — чтоб помог ему вылечиться! Ты понял, Стасик? Эти люди для нас власть завоевали! Все, иди.

Стас не посмел перечить авторитету председателя, даже не вернулся в дом за своей одеждой. И позже, когда Алена вошла в дом бабы Феклы, там еще повсюду были следы братниного разгула и ночного штурма — на столе и на полу остатки еды и разбитой посуды вперемешку с осколками битых стекол и штукатурки.

Алена осмотрелась, вздохнула и ушла в сарай, в погреб.

Оказалось, что в погребе был теперь склад оружия — вместо банок с вареньем, медом, разносолами и прочими бабкиными припасами на полках лежали гранатомет, автоматы, ящики с патронами. Но Алена помнила заветное место, отодвинула кирпич в стене, сунула руку в открывшийся проем и вытащила небольшой тяжелый сверток. В свертке была та же связка тугриков, которую когда-то Фекла показывала Алене.

В Бресте перед пограничным КПП пробка была еще больше, чем в прошлый раз, вереница автомобилей растянулась на несколько километров — легковые, грузовики, фуры, туристические автобусы. Казалось, этот табор стоит тут вечность — люди ели и спали в машинах, слушали радио, играли в карты, жарили на кострах сосиски и шашлыки и ходили в кусты «до ветру»… К иномаркам то и дело подходили какието женщины и мужчины, просили водителей перевезти их через границу, но им отказывали, поднимали стекла в окнах.

Однако при появлении Алены реакция была несколько иная. Стильно одетая, с хорошим макияжем, с модной сумкой в руках, Алена независимой походкой шла вдоль этой автомобильной очереди, ни о чем никого не прося, но все одинокие водители сами высовывались из кабин и предлагали:

— Девушка, вас подвезти?

— Девушка, вам куда?

Алена с улыбкой отказывалась, приглядываясь к машинам и их хозяевам. Хотя Маргарита по телефону умоляла ее прилететь самолетом и готова была купить ей билет, Алена не рискнула везти через шереметьевскую таможню свои золотые тугрики музейной редкости. Пройдя чуть не пол-очереди, она наконец нашла то, что искала, — иномарку с немецкими номерами и одиноким пожилым водителем с седой шевелюрой. И улыбнулась ему своей самой неотразимой улыбкой.

— Вы не перевезете меня на ту сторону?

Мужчина посмотрел на нее с явным интересом.

— А у вас документы в порядке?

Алена улыбнулась еще ослепительней:

— У меня вообще все в порядке. Просто я поссорилась со своим другом и решила ехать без него.

— А куда вы едете?

Алена неопределенно показала вперед:

— Туда…

Мужчина усмехнулся:

— Я тоже туда. Теперь все туда. Видите, какая очередь? Вы, случайно, не из балета?

— Нет. А вы?

Он рассмеялся:

— Нет, я писатель. Раньше жил в России, а теперь живу в Германии. Что ж, садитесь. Давайте знакомиться. Как вас звать?

Алена села в машину, представилась:

— Я Алена. А вы?

— А я Владимир Лунин, не читали?

— К сожалению, нет. У меня к вам одна просьба.

— Какая?

— Вы курите?

— Нет. В юности, правда, курил, когда в цирке работал, но это давно было…

— А вы в цирке работали? Правда? Ой, как здорово! Знаете, я везу четыре блока сигарет, а через границу можно провезти только два. Вы не скажете, что это ваши два блока?

— Да пожалуйста! А вы, случайно, не видели фильм «Девушка для всех»?

— Нет, это ваш?

— Да, — скромно сказал Лунин, — он снят по моему роману. Что ж вы ни книг не читаете, ни в кино не ходите? Хотя… Я понимаю, теперь у молодежи другая жизнь — бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Да?

— В общем, да, приходится крутиться. Извините, а можно еще одну просьбу?

Лунин усмехнулся:

— Ну, если она скромная, то пожалуйста.

— Очень скромная. Я везу с собой четыре бутылки водки, а через границу можно провезти только две. Вы не можете сказать, что две из них ваши?

— Могу.

Алена достала из своей сумки две бутылки водки и два блока «Мальборо», положила их на заднее сиденье.

— Но тогда и у меня к вам просьба, — сказал Лунин.

Алена включилась в игру:

— Если скромная, то пожалуйста.

— Очень скромная. Я хочу вас поцеловать.