Жертва 2117 - Юсси Адлер-Ольсен

Когда Хамид обнаружил, что вошел Асад, то не смог удержаться от смеха. Ткнув в него пальцем, он закашлялся, а потом сказал, что не понимает, как такой червяк мог поддерживать злость и желание мести у Галиба на протяжении многих лет.

Потом он встал, так что натянулась цепь от наручников, которой он был прикован к столу.

– Иди сюда, предатель! – крикнул он. – Я окажу тебе услугу: перегрызу жилу на твоей поганой шее.

И плюнул в глаза Асаду.

Асад обтерся. Губы Хамида скривились в издевательской усмешке. Но продолжалось это не более секунды. Асад ударил его по лицу и в качестве ответа тоже плюнул в самодовольное лицо Хамида.

– Теперь ты наконец увидел меня и знаешь, что я жив и здоров, – сказал Асад и толкнул его назад на стул. – Сейчас я задам тебе пару вопросов, на которые, как я надеюсь, у тебя хватит ума ответить.

Он положил фотографию своей жены на стол.

– Это Марва, и ты знаешь, где она.

Потом он вынул свой мобильник и нашел изображение испуганной жены Хамида в тот момент, когда она звонила мужу.

– А это твоя жена, и я знаю, где она.

То же самое он повторил со своей старшей дочерью.

– Это Нелла, и ты знаешь, где она. Я тоже знаю, где твои дети. Ты понимаешь, что я тебе говорю, Хамид? Выбор за тобой.

Хамид широко открыл глаза и посмотрел на Асада с ледяной ненавистью.

Асад приблизил мобильник к лицу Хамида:

– Хорошенько посмотри на свою красавицу-жену и своих прекрасных невинных детей. Скажи, как мне найти Галиба, и я пощажу твою семью. Или ты хочешь быть палачом и для них?

Хамид хотел снова плюнуть, но сдержал себя.

– Ты можешь делать что хочешь, – сказал он. – Я встречусь со своей семьей в раю. Когда это произойдет, мне безразлично.

Встретит их в раю? Откуда такая уверенность?

– Послушай меня, Хамид! Галиб совершил преступление против моей жены и моих детей. Он опозорил свою веру и себя самого. И те люди, которые помогают ему, не могут рассчитывать ни на что, кроме ада.

Хамид сел поудобнее и усмехнулся.

– Ах ты, жалкая тварь! Тебе следует знать, что ад – временное пристанище. Аллах не позволит, чтобы за ограниченное количество неправильных поступков наказание было вечным. Мы все встретимся в раю, в том числе ты и я. – Он откинулся назад и засмеялся громче, чем раньше.

Асад стал наносить удары кулаком прямо по смеющемуся лицу. И при каждом ударе он видел свою жену и детей в тот давний день, когда они махали руками, прощаясь с ним. Возможно, навсегда.

– Вам придется снова окатить его водой, – сказал он, выйдя из комнаты. – Иначе его не оживить.

Вебер серьезно посмотрел на него:

– Ты что, его ударил?

Что он имел в виду? Конечно, я его ударил.

– А это хуже, чем пытка водой? Вообще-то, я думал, что в цивилизованной Германии пытки запрещены.

– Пытка водой? Не было никакой пытки водой. Если ты имеешь в виду воду на полу, так мы смывали кровь после того, как врач останавливал у него кровотечение.

Асад вскинул брови:

– А какое же в таком случае давление на него вы оказывали?

– Мы предложили ему сотрудничать с властями. Обещали защиту и деньги. Сказали, что он будет работать на нас и мы гарантируем ему безопасность. Конечно, это было наивно, но попытаться надо было.

– Очень наивно, да.

– Мы предупредили его, что он рискует благополучием своей семьи. Но в ответ он только смеялся. Сказал, что все они встретятся в раю, что бы с ними ни случилось.

День второй

Прошло более часа с того момента, когда Галиб послал Беену домой к Хамиду, и он очень беспокоился. Впервые Хамид не пришел в условленное время, и впервые с ним невозможно было связаться. Если с ним что-то произошло, вся их миссия оказывалась под угрозой.

Галиб сел к столу, где лежала карта Берлина, чтобы еще раз все обдумать. Они перенесли теракт из Франкфурта в Берлин, и, если Хамид не объявится, похоже, придется снова менять планы. Не радикально менять, но корректировка необходима.

Росло беспокойство присутствующих. Если Беена не вернется в течение десяти минут, начнется паника. Поэтому он должен убедить их, что, вопреки всему, они представляют собой полностью подготовленное и боеспособное подразделение, которое в состоянии решить все поставленные задачи. А если Хамида с ними не будет, он сам возьмет на себя роль Хамида и будет тем, кто подорвет бомбы.

Первым делом надо было связаться с Капитаном, который в данный момент находился в номере люкс гостиницы, и предупредить его, чтобы он был готов приступить.

Первоначально предполагалось, что взаимодействие с Дитером Бауманном будет осуществлять Хамид, который живет в Берлине и свободно говорит по-немецки. Однако Капитан за годы жизни на Среднем Востоке в совершенстве овладел арабским, так что проблем в общении с ним не будет.

Галиб позвонил в гостиницу.

– Ты стал знаменитостью здесь, в Германии, Дитер. Это привлекает к нам именно то внимание, на которое мы надеялись. Но как тебе удалось остаться незамеченным?

– Я живу тут под другим именем, и мне всё приносят в номер. Фактически я не покидал его с момента регистрации. А это произошло до того, как газеты начали кричать обо мне на первых полосах. Кроме того, Хамид позаботился о соответствующей одежде. Кстати говоря, почему звонит не он?

– Он сейчас не с нами. Но это ничего не меняет. Я хочу подтвердить, что операция состоится завтра в четырнадцать часов. Ты готов?

Тот закашлялся.

– Да, готов. Видимость завтра будет терпимая, я надеюсь. Туман, одолевавший Берлин в последние дни, слава богу, рассеялся, если верить интернету. И еще я могу открыть боковое окно, чтобы стрелять в разных направлениях. При этом меня практически не видно, так как окна очень темные и небольшие. Надо признать, Хамид выбрал идеальное место.

Он снова закашлялся.

– А где Хамид? – спросил он.

– Мм, этого мы не знаем. Но беспокоиться за него не надо. Он гранитная глыба.

– Это я понимаю.

– А как твое здоровье?

– Пока живой. – Он стал смеяться и опять закашлялся. – Во всяком случае, достаточно живой для того, чтобы самому решать, когда мне покинуть этот мир.

– Принимай таблетки, Дитер, и береги себя. Ас-саляму алейкум.

– Ва-алейкум ас-салям.

Галиб услышал шум в прихожей, вернулась Беена. Альхамдуллилах! Вид у нее был потрясенный, когда она вошла в комнату.

– Извини, что так долго, Галиб. Его дом далеко отсюда.