Убежище - Реймонд Хаури

На самом деле язиди, также известные под названием «поклонники ангелов», являлись маленькой миролюбивой сектой, сопротивлявшейся исламу на протяжении многих веков. Их религия, включавшая в себя зороастрийские, манихейские, иудейские, христианские и исламские элементы, считается древнейшей в мире. Они отвергают понятия греха, дьявола и ада и верят в очищение и искупление через метемпсихоз — переселение душ. Да, они поклоняются сатане, но как падшему ангелу, который раскаялся, был прощен Богом и снова возвращен на небеса как старший из всех ангелов. Саддам имел особое предубеждение против язиди. Он предпочитал называть их «поклонниками дьявола», в своем заблуждении считая, что это отличает их от курдов. После первой войны в Персидском заливе, во время его мстительного нападения на курдов, деревни язиди жеетоко уничтожили. Мужчин казнили, а их семьи заставили заплатить за пули, которыми их убивали.

Постепенно пейзаж все больше оживлялся и уже напоминал поросшие густым лесом горы дальше, на севере. По Мере того, как «лендкрузер» забирался все выше, температура ошутимо понижалась. Меньше чем через час после заката они увидели на фоне начинающего меркнуть неба тонкие струйки дыма. Вскоре показалась и сама деревня.

Корбен остановил машину на небольшой площадке чуть в стороне от каменистой дороги. Он положил в карман небольшую пачку стодолларовых купюр, засунул сзади за пояс пистолет и выразительно посмотрел на Кирквуда.

— Помогите мне узнать формулу, — напомнил он ему, — и я помогу вам освободить Эвелин, даю вам слово.

— Похоже, у меня нет иного выхода, — по-прежнему сухо отозвался Кирквуд.

— Вам же тоже хочется раскрыть тайну, — повторил Корбен. — Так давайте сначала все выясним, а потом обсудим остальное.

Пожав плечами, Кирквуд кивнул. Корбен понимал: он действительно не оставил Кирквуду выбора. Но он сознавал и то, как трудно будет устоять перед тем, что они могли бы обнаружить в деревне.

Он развязал Кирквуду руки, и они зашагали к деревне.

Вдоль единственной пыльной улицы Нерва Зхори, маленькой деревушки, уютно устроившейся в расщелине на крутом склоне горы, тянулись низкие стены, сложенные из камня, с ржавыми железными воротами. За крохотными внутренними двориками, где стояли одноколесные тачки и валялись доски да камни — местные строительные материалы, под сенью тополей прятались глинобитные домики, одной стеной прилепившиеся к горе, а другой выходившие на склон и на лесистые горы. В горах предпочитали строить жилища из земли, даже соломенные крыши были покрыты толстым слоем сухой земли. На улице стояло несколько видавших виды пикапов. Через улицу важной вереницей шествовали утки, а на полях за домами паслись коровы и лошади, хватая мягкими губами редкие клочки высокой травы, торчащие на голой почве. Время сбора урожая давно прошло, приближалась суровая горная зима.

Мужчины вошли в деревню, и местные жители с любопытством разглядывали их. Детишки и какая-то старуха даже бросили свою работу и провожали их взглядами. Здесь редко появлялись путники, хотя язиди славились своим мягким терпимым нравом и гостеприимством. Корбен и Кирквуд дружелюбно кивали встречным, и те старательно отвечали им тем же. Корбен посмотрел на слегка нервничающих жителей, затем выбрал маленького мальчика.

— Ты говоришь по-английски?

Тот покачал головой.

— Явиз иткаллам маа иль мохтар («Мне нужно поговорить со старостой»), — сказал ему Корбен, надеясь, что мальчик немного понимает арабский.

Язиди были курдами и говорили на северном, курманджийском диалекте курдского языка. Чтобы мальчик быстрее его понял, Корбен несколько раз повторил «мохтар» и сунул ему в руку сто долларов.

Мальчик поколебался, затем кивнул и, спрятав деньги в задний карман штанов, сделал им знак следовать за ним.

Корбен удовлетворенно усмехнулся Кирквуду, и они отправились за местным гидом.

У Миа нестерпимо ныли спина и ноги. Их маленький отряд в полном молчании поднимался змейкой по извилистой горной тропе. Они оседлали мулов уже несколько часов назад, и хотя ни разу не отдохнули, Миа казалось, они прошли совсем немного.

Навстречу попадались пастухи с ружьями, охранявшие отары коз и овец от нападения волков и гиен, — что еще больше встревожило Миа — и группы вооруженных контрабандистов, которые вели через горы ослов, нагруженных тюками с сигаретами, при встрече друг с другом обмениваясь дружелюбными восклицаниями или настороженными взглядами.

Склоны гор во всех направлениях пересекали множество тропок, и поскольку власти по обе стороны от границы не могли все их перекрыть, они давно уже отказались от попыток пресечь контрабанду. Перейти границу легко, но путешествие через горы требовало огромного труда и терпения, что Миа почувствовала на себе.

Простиравшийся вокруг ландшафт сильно отличался от плоскогорья, оставшегося позади. По глубоким долинам струились стремительные реки, прорывавшиеся сквозь потрясающие воображение горные хребты. Фисташковые деревья и скопления высоких тополей разнообразили в остальном негостеприимную территорию, исчерченную перекрещивающимися тропками.

— Долго еще? — спросила измученная Миа.

Абу Барзан спросил у проводников и ответил:

— Час, может, больше.

Миа разочарованно вздохнула, затем взяла себя в руки. Ее силы поддерживали обида и возмущение тем, что ее обманывали, желание узнать всю правду об отце и отчаянное стремление спасти мать.

Следуя за мальчиком, Корбен и Кирквуд миновали старую «тойоту-пикап» и вошли в пыльный двор. Прилепившийся к горе низенький домик мохтара ничем не отличался от других. Да, это вам не Грейси-Мэншн, подумал Корбен, идя за мальчиком к входной двери.

Мальчик толкнул дверь и окликнул жильцов. Из глубины дома послышался чей-то грубый голос. Мальчик снял сандалии и поставил их у порога рядом с другими парами потрепанной обуви. Корбен и Кирквуд последовали его примеру.

Корбен с любопытством осматривался. После маленькой кухни они очутились в коридорчике с низким потолком, который привел их в другую комнату. Как только они вошли в нее, он сразу заметил на плитках пола слабые отпечатки башмаков. Он невольно напрягся, но было уже поздно. Ему в спину ткнулся холодный ствол оружия.

Перед тем как обернуться назад, он заметил в сумраке знакомую худую фигуру человека, сидящего со скрещенными под собой ногами, с седыми, зачесанными назад волосами, взирающего на него холодными как лед, бесстрастными глазами. Человек сидел на полу — в комнате не оказалось мебели, только разбросанные по полу подушки, а рядом стоял его медицинский саквояж. В руке он держал шприц. Сбоку от хакима высился увешанный оружием здоровенный тип, типичный вышибала, и мощными ручищами держал за плечи перепуганного местного жителя в традиционном халате. Корбен догадался — это и есть староста, мохтар. Он обливался потом от страха и, морщась, потирал запястья руки.

В углу матово поблескивал экран выключенного телевизора. В крошечном очаге потрескивал огонь. Сбоку от него трое вооруженных мужчин держали под прицелом женщину и четырех детей — мальчика-подростка и трех девочек.