Одержимость Малиновского - Маргарита Светлова

Видимо, и Владу придётся рассказать правду о себе, без этого он не поймёт причину поступка Александра. Тем более этим двоим придётся через многое пройти вместе, а тайны будут им мешать. Но для начала нужно позвонить жене, пусть найдёт Сашку, успокоит, нельзя ему сейчас оставаться одному.

* * *

Ваня позвонил и предупредил, что задержится на два часа — у него серьёзный разговор с Владом. Попросил найти Александра— ему нужна моя поддержка. Вкратце описал ситуацию, которая меня шокировала. Мои мальчики ударили друг друга. Это что же такого могло произойти, чтобы они такое выкинули?

Отследила местоположение Александра по сигналу его телефона — он находился в беседке на берегу озера. Да, там мы много времени с ним проводили вместе, Сашка меня успокаивал, когда я лила горючие слёзы по Ивану. Вот и мой черёд настал ему отплатить тем же.

Прихожу на место, а он на мостике сидит и кидает в озеро камешки.

— Саш… — подхожу к нему, присаживаясь рядом.

— Привет, сестрёнка, — улыбнулся он, ласково смотря на меня.

— Ты как? — прикасаюсь к его руке.

Он нахмурился и, тяжко вздохнув, произнёс:

— Хреново сестрёнка, я брата ударил… Я даже не понял, как это вышло. Ты мне веришь? Я не хотел, правда. Действовал чисто на автомате. А когда осознал, что натворил, было уже поздно. Я ещё и гадости ему наговорил… — опять тяжёлый вздох.

— То, что ударил — плохо, конечно. Влад, кстати, тоже переживает.

— Он переживает по другому поводу. Я для него мерзость. Смотря на меня, он видит то, что ненавидит всем своим существом. И я его понимаю, даже не осуждаю. За эти дни я многое переосмыслил, увидел то, чего раньше не замечал. — Сашка покачал головой и чуть слышно произнёс: — А вдруг он прав, и я — зло?

Господи, сколько боли и отчаяния в этих словах!

— Саш… — сжимаю пальцами его руку, он поворачивает ко мне лицо, — ты не можешь быть злом, я в это не верю. Ты же жизнь за нас с Иваном готов был отдать.

— Это не аргумент. Я не боюсь смерти, а убили бы вас, мне было бы хреново. Так что я действовал чисто из корыстных побуждений.

Вот же… никогда не позволяет себя хватить. Не считает свои добрые поступки чем-то особенным, и так должно и быть. Возможно, он прав: когда делаешь добро, то ожидать хвалебные оды в свою честь как-то некрасиво. Нужно отдавать и ничего не ждать взамен, потому что так правильно.

— А Инессу за что приговорил?

— Три дня назад я с ней встречался и снял внушение, думал, что одумалась. Но ты же знаешь, я ещё тот перестраховщик. Короче, сделал ей другое… — он вновь замолчал, смотря на гладь воды. — Она хотела навредить не только вам, и вспомнила то, чего не следовало. Но стереть её память я не мог, вернее, не имел на это права. У неё был выбор, она могла начать жизнь с чистого листа, но вновь выбрала деньги, сто процентов решила Ивана продать, да подороже. Поэтому всё вот так закончилось. Жалко ли мне её? Нет.

— А мне жалко. Мне сейчас всех жалко. Но я тебя не осуждаю, правда. Нельзя, чтобы из человека делали машину для убийства. Я даже не представляю, как Ване удалось не очерстветь душой, пройдя через такое.

— Воспитание сыграло свою роль. Ну и ты, разумеется, повлияла. Ведь ради тебя он хотел стать лучше. А если коротко — это всё любовь. Необъяснимое чувство, неподвластное никому. Но она творит чудеса. Даёт силы, когда кажется, что их нет.

— Романтик ты у нас, Сашка.

— Пока да, — улыбнулся он, подмигнув мне. — Знаешь, о чём я мечтаю?

— Удиви меня.

— У меня всё до смешного просто: взять отпуск, чтобы никто не отвлекал, и погрузиться с головой в личную жизнь. Найти свою женщину и постепенно её завоёвывать, с наслаждением наблюдая, как мои любовные путы связывают нас невидимой нитью на века. А ещё я хочу, чтобы у нас женой было много малышей. Люблю детей, вечно бы с ними возился. Я когда Полину беру на руки, все тревоги уходят на второй план…

— А может, у вас с ней связь, как у нас с Иваном?

— Нет, Полина — моя крестница, у меня к ней иная любовь. — Сашка замолчал, словно к чему-то прислушиваясь. Усмехнувшись, выдал: — Затишье перед бурей. Раньше меня это нервировало, и я судорожно придумывал массу отмазок. А сейчас не хочу, заслужил от отца на орехи.

— По-моему, наши отцы собрались с ночёвкой в лес на другой конец озера, может, уже уехали? Думаю, поэтому и тишина, все ждут, когда они уйдут далеко, чтобы заорать во всю мощь лёгких — свобода!

Тут у Александра пришло сообщение на смартфон, он прочёл и усмехнулся:

— Батя вызывает на ковёр, — хмыкнув, поднялся. — Пошли, — протянул мне руку.

Когда мы оказались на берегу, я не выдержала.

— Саш, мы с Ваней не верим, что ты плохой, просто знай об этом.

— Спасибо вам за веру в меня. Самому бы в себя поверить. Ладно, звёздочка, не грусти, прорвёмся.

Он поцеловал меня в щёку и направился к своему дому.

Стоило Сашке скрыться из виду, на мой телефон пришло сообщение от Лизы: «SOS». Это означало, что бросаем все дела и бежим на наше место. Так… вся молодёжь собирается… Господи, что ещё стряслось?

Александр Лютов

Пока я шёл домой, всю дорогу прокручивал информацию, что изучил за последние дни. То, что я узнал о подобных мне, ввергало в ужас. Я не мог поверить, что сам такой. И в то же время нельзя было отрицать очевидного — много общего у меня с ними. Возможно, они, как и я, не выдержали потока людских эмоций и научились закрываться от окружающих. Да уж, эмпатия ещё та дерьмовая штука.

Меня в детстве выворачивало на изнанку от эмоций окружающий. Родители думали, что это отравление и желудок у меня слаб, по врачам возили. А я после каждой такой поездки сдыхал, только в «Раю» чувствовал себя сносно — тут в эмоциональном плане спокойно. А потом научился закрываться, не полностью, конечно, но уже стало легче. Возможно, зря я это сделал, правильнее было бы чувствовать. Но тогда я бы свихнулся.

А если Влад прав? Вернее, брат всегда здраво рассуждал, никогда не шёл на поводу эмоций. Тогда что мне делать? С одной стороны, я должен исполнить предначертанное, а с другой… Вдруг я принесу вред людям? Опять выбор. И как сделать правильный? Я уже ничего не знаю, запутался совсем, и сердце ничего не подсказывает. Оно болит, ему сейчас не до моих душевных терзаний.

Как же всё сложно…

Интересно, зачем отец вызвал? Узнал о нашей стычке с Владом? Возможно. Пусть лучше это, чем он узнает правду обо мне. Если он на меня посмотрит, как на мерзость, это будет последней каплей. Теперь я как никогда понимаю Ивана. Нет ничего страшнее, чем быть отвергнутым людьми, которых любишь.

Захожу домой — никого, только дверь в кабинет отца приоткрыта.

Батя сидит за столом, хмурясь и что-то рассматривая в мониторе ноутбука. А рядом на столе стоит… открытая бутылка коньяка и заполненный до половины стакан.