Здравствуй, земля героев! - Владислав Силин

Но нет, и «Катя» тоже не подошло. «Катерина», «Катенька», «Катушка», «Каталепсия», «Котонахалка», «Катень», «Катарумина» и «Боевой ангел Алитэ» опять же не вызвали у компьютера никакой реакции.

Так ничего и не добившись, инспектор вышел на больничную посадочную площадку. Подошел к регистрационному окошку.

– Здравствуйте… – неуверенно начал он. – Я вот по какому делу…

– Анатолий Дмитриевич Кокорцев? – подняла голову регистраторша. – Как же, проходите. Эдгар! – повернулась она в сторону палат. – Тут к Екатерине Анатольевне родственники. Проводи.

«Кокорцев, – отметил де Толль. – Катин отец, наверное… Расстарался Гений, не обманул».

– Вы уж извините, – из стеклянного пенала вынырнул сконфуженный медбрат, – мы до вас дозвониться не могли. А Екатерина здесь, да. Сейчас пройдем к ней.

Маленький, взъерошенный, со сросшимися бровями – не человек, а воробей – медбрат скакал по больничным коврам, то обгоняя инспектора, то семеня следом.

– …мать-моржиха! – рассказывал он. – Я говорю, кто так документы оформляет! Год рождения – две девятьсот девяностый. А?! Нашли девочку, говорю! А они…

– Да-да, – рассеянно кивал де Толль.

«Ван Гог? – крутилось в голове. – Импрессионизм? Какой же у нее пароль? Может быть, но не то… Тут любимое слово нужно. Ангела я пробовал… „Девочка с персиками“?»

А медбрат все не мог успокоиться:

– Ишь, девочку нашли… А вы кто ей будете? Сын?

Де Толль замедлил шаг:

– В смысле?

– Извините… Мне вас как родственника представили. Вот я и…

Видимо, существует какой-то чиновничий рефлекс, помогающий в непредвиденных ситуациях. Не успев даже задуматься, де Толль ответил:

– Да нет. Племянник я ей.

– А! Племяша… Ну, входите, племяша. – Он посторонился, пропуская инспектора в палату. – Только пять минут, не больше! Тут режим такой, что… – он сжал пальцы в кулак, – ух, режим! Для вас исключение сделали. Важная персона договаривалась.

Лишь сейчас де Толль заметил, что глаза у медбрата мутные, слякотные, словно половинки лимона в позавчерашнем чае. «Ну, и сила у этих прэта… – подумал он с уважением, – небось полбольницы загипнотизировали». И вновь заскользил по накатанной колее: «Анимэшный жанр какой-нибудь?.. Хентай?..»

Палату уютно согревал солнечный свет. Аппаратура пряталась в стенных панелях. Пели птицы, ветерок колыхал пшеничные колосья, склонявшиеся к одеялу больной. Досадуя, что не спросил, что с Катей, де Толль двинулся к кровати.

Еще издали стали заметны разметавшиеся по подушке светлые волосы. Кольнуло беспокойство: он помнил, что девушка была брюнеткой.

Лишь подойдя ближе, инспектор понял, что не ошибся.

С подушки на инспектора смотрело покрытое морщинами лицо.

Шестидесятилетнего де Толля действительно можно было принять за Катиного сына.

– Кто вы? – Женщина с любопытством глянула на де Толля. – Вот так сюрприз! Инспектор, вы?! А я как раз детство вспоминала. Помните, как мы шпионку ловили? – И она рассмеялась старческим слабым смехом: – Поразительно! А вы и не изменились совсем. Как такое может быть?!

Владислав Борисович уселся на краешек кровати:

– Очень просто, Екатерина Анатольевна. Я вам снюсь.

– То-то я думаю: не бывает таких чудес. Уж кого ждала: Ярослава, детей, внуков… но чтоб вы – ни в какие ворота! И знаете, что чудно: вас я хорошо помню. Как жизнь прожила – нет, что-то лучше видится, что-то хуже, что-то совсем в тумане, – а вы у меня отпечатались ясно. И шпионка эта, асурка – вот как сейчас вижу… Совсем старая стала…

От резкого движения Катина пижама распахнулась, открывая маленькое пятнышко под ключицей.

О таких пятнышках де Толль слышал. Именно об этом говорил ему Велька – там, на вокзале. Есть такое асурское тайное знание – удар отсроченной жизни. Ниндзя дремучего средневековья владели чем-то подобным. Несильно ткнув пальцем, они могли убить человека – сразу или отсрочив смерть на несколько дней.

Асуры умеют больше. Обученный титан способен убить человека, превратить в нежить или подарить фальшивую жизнь, неотличимую от настоящей.

Перехватив взгляд инспектора, старуха запахнула воротник.

– Ожог вот посадила… – пробормотала она. – А как?.. Когда?.. Ничего не помню… Память, память… – Глаза ее оживились. – А знаете, эта сумасшедшая меня чуть не уходила тогда! Если бы не Яри, кто знает, как бы обернулось.

– Да? А как Яри поживает?

– Да как поживает… Кашляет, пыхтит, генерал мой. А все бодрится, пыжится… Как зима, так моржевать. – Катя улыбнулась. – За мемуары недавно принялся.

Де Толль ощутил себя свечой меж двух зеркал. Бесконечные коридоры справа и слева… Иная жизнь, иная реальность коснулась его, срывая заскорузлую корку, в которую он сам себя заковал, спасаясь от сердечной боли.

– А рисовать я совсем забросила… Я ведь флэшку тогда потеряла – с картинами-то. Ох, ревела! Ярика извела, полицию на ноги подняла.

– Вот эту? – Де Толль вытащил из кармана крохотный розовый прямоугольничек.

– Надо же! – обрадовалась старуха. – Нашлась моя хорошая! – Потянулась к флэшке скрюченными пальцами, но тут же отдернула руку. – Знаете, – виновато пояснила она, – лучше оставьте ее у себя. Если вы мне снитесь, то ничего передать не сможете. Ведь правда? А так – это словно знак, что вы меня еще не раз навестите.

– Да, Катя. Конечно…

– Там еще пароль должен быть, – вспомнила старуха. Ее лицо затуманилось. – Как же… Хаул?.. Хил? Нет, Хоул! Точно, Хоул. Помните, мультик был?.. Хотела внукам показать, так не нашла нигде. А когда-то знала его наизусть. Ох и ревела! Про девочку мультик, которую колдунья в старуху превратила. А Софи выбралась… молодец Софи…

Катины слова звучали все медленнее. Глаза ее сделались сонными, веки закрылись.

– Спасибо, что пришли, милый друг, – засыпая, пробормотала она. – Все не так грустно старухе… да и… вот странно: засыпаю во сне… Прощайте, инспектор!

– Прощайте.

Де Толль поправил Катино одеяло и торопливым шагом вышел из палаты. Исчезновения его никто не заметил, лишь медбрат глянул настороженно. Наморщил лоб, припоминая: кто бы это мог быть?.. А потом махнул рукой: проходите.

Спустившись в кафе, де Толль уселся за столик у компьютера. Заказал чашку кофе и пирожное «Паутичье молоко». Когда компьютер опознал флэшку и запросил пароль, набрал слово «HOWL».

На экран выбросило список картин. Отсортировав их по времени, де Толль вызвал последнюю.

На мониторе высветился незнакомый пейзаж с черными кляксами птиц в синеющем небе. Инспектор крутил его и так, и эдак – местность ему ничего не напоминала.