Голос во тьме - Анастасия Машевская

Редгар скрипнул зубами и выпалил быстрее, чем подумал:

— Ты неправ, если думаешь, что мальчишка может давать советы! — Потом словно одумался и добавил тише: — Прости. Просто… что я ей скажу? Что это пройдет? Я имею в виду голос. — Редгар хмыкнул. — Предлагаешь врать? Это никогда не пройдет. И даже если нам улыбнуться все боги мира, и мы оба с ней останемся живы в битве с этим архонтом, пройдет год, два, или десять — и нас начнет звать следующий. Я слышу зов двадцать лет, Дей. С тех пор, как вступил в орден.

— Так объясни ей! Объясни хотя бы это. — Видя, что Ред не отзывается, Дей поймал его за плечо и дернул на себя. — Ты готов поговорить нормально с гномом, которого почти не знаешь, со мной, даже пожурить Борво. Но к ней кидаешься, только, когда Данан угрожает опасность.

Редгар смерил лейтенанта понимающим взглядом:

— Хочешь — забирай. Помню, ты с первой встречи на это рассчитывал.

Диармайд не удержался — схватил командора за грудки:

— Я ЖЕ НЕ ОБ ЭТОМ, РЕД! — потом опомнился, отпустил и на всякий случай отошел подальше. В конце концов, это Редгар Тысяча Битв, человек, которому он обязан абсолютно всем. — Архонт имеет на неё влияние, как и на всех нас, это очевидно. Но сколько из нас может от страха развалить городские ворота?

— Так последи за ней! Ты лейтенант, обязанный управляться с рядовыми.

— Я не сделаю её ни спокойнее, ни счастливее, чтобы заглушить голос архонта.

— Значит, хреновый ты лейтенант.

Диармайд вздохнул, осознав, что до командора ему не пробиться.

— Делай, что хочешь, но знай: на Алару ты никогда так не смотрел, и поцелуями не разменивался.

Ред вскипел:

— ЭТО НЕ ТВОЕ ДЕ…

— Даже если нам не светит выжить, ты ведешь себя глупо, — заключил он за неимением других аргументов. — Особенно, если нам не светит выжить.

Редгар не знал, что на это ответить.

— Если нам еще придется ставить шатры, я в свой ее больше не пущу.

— Это не тебе решать.

— Вот, — раздался голос снизу. — Вот она, причина всех бед в мире, — заявил подошедший со спины гном. — Сколько бы ни было лет мужикам, какова бы ни была причина спора, в конечном счете они всегда выясняют, кто важнее и чье слово больше весит.

Редгар скосил на Хольфстенна взгляд.

— Тебя это точно не касается.

— Еще как! — жестко отверг гном. — У тебя, командор, глаза вон как высоко, а не видишь ты все равно ни хрена. Когда женщина зла — это всегда проблема, которую не стоит недооценивать. А если женщина вроде нашей, которая в пылу ухитрилась развалить крепостную стену, то иди-ка и утихомирь её! Я не хочу, чтобы, пока я буду спать, мне на голову свалилась гора.

Ред взбесился:

— Да что вам надо?! — Почему все они лезут к нему в душу и в голову, когда там и без того бардак, боль и усталость?!

— Разбирайся с ней сам, если хочешь! — гаркнул Ред на гнома. Тот оскалился так ехидно, что Ред пожалел о сказанных словах еще до того, как Стенн открыл рот.

— Хочешь здесь только ты. Так что штаны ломит, разве нет?

Голос архонта в голове взгремел тем самым воплем, который мучал его весь день. Только теперь этот вопль походил на икоту, и командор с трудом осознал, что тварь, которую он слышит, смеется над ним.

Он размашисто зашагал прочь, потянув край шнуровки на штанах, чтобы этим двум не пришло в голову идти за ним со своими нравоучениями. Пусть думают, что хотят: что гном был прав, или что ему, Реду, по нужде. Он кое-как завернул за небольшой уступ и схватился за торчащий камень рукой. Вторая, та, что держала завязки, безвольно обвисла плетью.

Как же, будь оно все проклято, ломило голову!

Данан сидела у костра, подбрасывая в него маленькие огненные шарики — просто от нечего делать. Или чтобы занять руки. Диармайд обернулся к ней прямо с улицы, запоздало осознав, что Редгар проорался достаточно громко, чтобы чародейка могла понять, о чем они говорили. Хольфстенн наблюдал, как лейтенант что-то взвешивает в уме, словно бы ведет внутри себя оживленный разговор. Потом тот развернулся и уверенно подошел к женщине. Сел рядом и сдулся. И что он скажет?

— Всю жизнь я слушаю угрозы, что кто-то куда-то меня не пустит. Сперва домой, потом в цитадель, а теперь вон, даже в шатер, — усмехнулась она невесело.

— Да-ан, — протянул Диармайд, приобняв женщину за плечо.

Хольфстенн оглянулся на них коротко и плюхнулся на землю у входа. Любовный треугольник смотрителей — явный или еще нет — его явно не занимал, пока небо не грозило свалиться на землю.

— Я же не это имел в виду, — попытался объяснить Дей. То, что Данан не скидывала его руку, хотя была очевидно расстроена, обнадеживало, что не все плохо.

— Нормально. Я смирилась, что меня не ждет счастье в любви, еще когда отец отправлял меня в Цитадель с проклятьями на устах. — Она бросила в пламя еще один огонек. — Я обречена, Диармайд. — Бросила еще один. — Мы обречены. — И еще один. — Все обречены. — Швырнула последний, и от её раздражения пламя костра на мгновение выстрелило столбом.

Дей откинулся назад, подальше, одновременно борясь со смехом. Данан, выпустив пар, сама не сдержала усмешки.

— Ну, в целом, так и есть, но ведь можно попы…

— Я приняла решение, Диармайд. — Сказала Данан вполне серьезно, оглянувшись на лейтенанта. Страшно представить какое, подумал тот. — Если нам посчастливится выжить в Пагубе, я попрошу Реда, или тебя, если он погибнет, об изгнании из ордена.

— Что? — Дей вытянулся в лице.

— Я хочу вернуться в Цитадель Тайн. Еще раз увидеть Кианнон и Клейва. Послушать нудеж магистра Умеа и посмеяться над первогодками.

— Неужели ты любила издеваться над детьми? — в притворном ужасе спросил Дей. Подрагивавшие губы сводили его старания на нет.

— Разумеется, — с полной уверенностью ответила Данан. — Угрожала им Поющей Погибелью и загоняла на кухни, чтобы чистили по тридцать килограммов лука. И наслаждалась, — Данан не изменилась в лице, но Дей, представив, заржал от души. Трясущиеся плечи чародейки и ее выдавали с головой.

Редгар вернулся под свод, вновь сделав ситуацию неловкой. Он посмотрел на смотрителей с настолько зверским выражением лица, что Диармайд, почувствовав себя нашкодившим сопляком, быстро убрал руку.

— Рано рассчитывать, что мы сделаем, если выживем, — бросил он. — Мы даже из страны выбраться не мо…

— Живо! — шикнул Хольфстенн, обернувшись у входа. — Огонь!

Данан и сама бы не сказала потом, как поняла его, но костер погас, стоило ей взглянуть.

— Эй, — впервые за вечер подал голос Борво, занятый тем, что тянул, как мог, кусок солонины.

— Тихо, — приказал гном. — Вставайте.