Сломанный клинок - Кирилл Корзун

Его устраивало то, что наследник Хаттори должен был вернуться в страну. Такэда Харуки желал этого сильнее всего на свете, чтобы одним ударом покончить с войной, изрядно потрепавшей его некогда могучий клан.

Война изрядно пошатнула благополучие всего клана. Последнее нападение наёмников частично обескровило гвардию – его брат, Нобуо, оказался тяжело ранен, пытаясь изменить ход битвы отчаянной атакой на артиллерийскую батарею противника, подступы к которой оказались густо заминированными. Половина тяжёлой пехоты, участвовавшей в том сражении, выбыла из строя по ранениям средней тяжести, ещё четверть вычеркнули из списочного состава навсегда, так как их травмы больше не позволяли им нести службу. Подразделение асигару наёмники уничтожили практически полностью.

Глава клана злобно оскалился, вспоминая насмешки Тайра и Кагуцутивару, сопровождавших его к императору. Подумать только, какие-то грязные наёмники, а сколько проблем они принесли его могучему клану! Такэда пообещал себе, что ни одна такая шутка не останется безнаказанной для имперцев. Он не умеет прощать, но хорошо умеет ждать. И не упустит своего шанса.

– Харуки-сама, мне нет прощения. Ваш вызов застал меня во время деловой встречи, прервать которую было невозможно, так как она проводилась в интересах клана, – статный аристократ в роскошном шелковом кимоно почтительно склонился перед главой Такэда. – Встреча уже состоялась?

– Мамору, оставь свои извинения. Всё интересное я расскажу тебе и так. Считай, что ты ничего не пропустил, – улыбнулся Такэда своему верному вассалу, Ямамото Мамору, его советнику по бизнесу клана. – Нам выпал хороший шанс, упустить который будет преступно. Однако всё это не по твоей части. Лучше расскажи, что нам сказали Кояма?

– Кояма заинтересованы в нашем предложении, более того, составлен предварительный контракт на поставку наших систем связи для гвардии клана. Поскольку «Маэда-Индастриз» целиком сосредоточены на госзаказе, конкурентов в данной сфере рынка на данный момент у нас нет и не будет в ближайшие несколько лет.

– Там, где Кояма, там и весь их альянс, верно?

– Боюсь, что не сразу, господин. Многие из них уже произвели перевооружение, сложно будет убедить скряг потратиться ещё раз до тех пор, пока в этом не возникнет острой нужды. – Мамору усмехнулся, но тут же посерьёзнел и продолжил: – Меня беспокоит этот юнец Хаттори. Инициированная им выставка прошла успешно. Направленный излучатель показал себя на диво хорошо. Да, о применении в боевых условиях пока что не идёт и речи, но перспективы… Предварительные заказы на серийную версию уже превысили все возможные прогнозы, акции «МаэдаИндастриз» снова подскочили в цене.

– Понимаю твоё беспокойство, Мамору-сан. И всё же это не твоя забота. Максимум пара месяцев, и об этой проблеме можно будет забыть. Скоро, совсем скоро. И ничто уже не спасёт этого везучего ублюдка…

Время, в котором он оказался, преподносило множество сюрпризов. Котаро впитывал информацию как губка, день за днём совершенствуя свои познания в языке и понимании происходящего вокруг. Дисциплинированный разум захлебывался, пытаясь переварить приобретённые знания, и всё чаще приходило осознание своей полной беспомощности в новом мире, слишком уж отличавшемся от того, к которому он привык. Однако отличия, к счастью, были не во всём.

Высунув кончик языка, Котаро старательно подправил получившийся несложный рисунок и, отложив кисточку в сторону, протянул Кумико лист бумаги, на котором в ряд были изображены несколько гербов благородных семейств Ниппона. Навестившая его медсестра с любопытством изучила рисунки и взглянула на своего пациента-любимчика:

– Ты что-то вспомнил, Котаро?

– Да, – коротко ответил синоби и замялся, подбирая непривычные слова. – Ты знаешь… кто… они?

– Знаю, – серьёзно кивнула девушка и, указывая на гербы пальцем, по очереди назвала их принадлежность: – Токугава, Такэда, Тоётоми. Аристократы. Кланы. Очень уважаемые. Среди них есть твои друзья?

– Сёгун? – спросил Котаро, пропуская её вопрос мимо ушей и указывая на цветы мальвы, вызвавшие у него самое большое затруднение при рисовании.

Кумико заливисто рассмеялась, дав тем самым ответ без слов. Синоби прекрасно понимал, что над сёгуном никто бы не стал смеяться. Очень уж это опасное занятие.

– Нет, Котаро, нет. Правит император. Вот, смотри, – попыталась она объяснить, но, видя непонимание на лице рыжеволосого здоровяка, вздохнула и, взяв в руки кисточку, неумело, но старательно изобразила цветок хризантемы. – Знаешь, кто это?

Синоби застыл, словно загипнотизированный, осмысливая полученную информацию, согласно которой привычный ему мир не просто изменился, он, вдобавок ко всем чудесам, ещё и встал с ног на голову. Тем временем Кумико снова спросила его:

– Среди них есть твои друзья? Я могла бы сообщить им о тебе.

Друзья. Смешное слово для «ночной тени». Синоби не имеют друзей. А вот врагов у них в достатке. Как и потенциальных заказчиков.

– Такэда, – для точности он ткнул пальцем в самый простой из изображённых им гербов. – Такэда. Скажи им – Фуума Котаро хочет с ними говорить. Токугава – враг.

Выдать такую длинную фразу правильно и без пауз оказалось довольно непросто. Но Котаро справился, чем вызвал у Кумико прилив гордости за своего ученика.

– Почему не Тоётоми? Тоже враг?

– Да. У Котаро… много врагов.

– Значит, Такэда? У них война, вся страна только об этом и говорит. Так ты клановый?! Ты участвовал в этой войне? – всполошилась девушка и затормошила своего пациента, но Котаро только устало и непонимающе смотрел на неё, имитируя переутомление и слабость. Не добившись от него хоть сколько-нибудь вразумительного ответа, она покинула его палату, продолжая размышлять над услышанным и прикидывая, каким образом можно известить клан Такэда о «потеряшке».

– Война? Война – это хорошо. Значит, я им буду нужен, – тем временем заключил Котаро, глядя в окно и любуясь непонятным, но таким красивым изменившимся миром, в котором ему, возможно, всё-таки удастся отыскать своё место…

* * *

Зачастую мы видим в окружающих именно те недостатки, что в какой-то степени присутствуют в нас самих. Критикуя Алексея за беспорядок в личной жизни, я отчётливо ощущал, как ворочается бревно в собственном глазу. Ситуация требовала хоть какого-то разрешения. Слишком уж много вокруг меня всего завертелось.

Женщины… В моей жизни их присутствие всегда определяла необходимость. Воспитание самурая подразумевает целый пласт этики по отношению к слабому полу, изучение которого меня не миновало. А вот применять его как-то не приходилось. Большая часть женщин в моей памяти так и остались жёнами крестьян из ближайшей деревни, работавшими служанками при поместье, в котором я прожил значительную часть своей жизни.

А вот брат, в отличие от меня, обладал куда большими практическими навыками, хоть и отличался определённой скромностью и стеснительностью. Да и, как оказалось, божественный дар оказывал своё влияние. Поэтому женщин в жизни Леона присутствовало значительно больше. И он знал, как с ними «правильно» обращаться. И оставил мне наследство, разобраться с которым предстояло в ближайшее – время.