На полпути к себе - Вероника Иванова

Да, так мне это и удастся! С полтычка. Или полпинка... Нет, пинок будет, когда меня выгонят взашей за непочтительное отношение к коронованной особе. Я даже не знаю, с каким Источником он связан... Мне необходим способ... Приспособление... Инструмент...

Витой ободок на среднем пальце левой руки — как я мог забыть?! Подарок Сил, освобождённых из плена в Россонской долине! Что, если... Дело за малым — надеть кольцо. И мы опять упираемся в проблему: как добраться до принца...

Я устало откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из гостиной.

Веселье в самом разгаре. Очередное выступление «по нижайшей просьбе»... Тьфу! А как поёт, стервец... Заслушаться можно.

День осыпался искрами слёз,

приближая осень души.

Я откину полог бессильных грёз

и тебя попрошу: «Не спеши...»

Недовольно нахмуришься: «Что-то случилось?...»

А я не смогу солгать.

Как возможно потребовать плату от сердца

за то, что оно даже в дар

не желало принять?...

Перелив струн, смена ритма, и... Плач печальной надежды:

За закатом снова придёт рассвет,

но не греют солнца лучи...

Мольба о любви затерялась в листве —

я умру, если ты промолчишь

в ответ...

Я поймал себя на том, что шёпотом подпеваю. Фрэлл! Мне-то о чём жалеть? Меня же ждут...

Осторожный стук в дверь.

— Войдите!

Оборачиваюсь, встречаясь взглядом со светло-голубыми озёрами глаз Равели.

— Что-то случилось? — цитирую песню? Как странно...

— О нет, Ив, не волнуйтесь! Я зашла... просто так.

— Не лгите, милая Равель. Вам это не к лицу, — улыбаюсь, как записной сердцеед, смущая девушку. К счастью, она уже привыкла к моим шуткам и розовеет совсем чуть-чуть. Только из уважения ко мне.

— Я хотела спросить...

— К Вашим услугам.

— Вы... Почему Вы больше не спускаетесь вниз?

— Хм... — не самый приятный вопрос за последние дни. Но когда-то мне всё равно придётся ответить... Почему бы не сейчас?

— Милая Равель! Я не хочу бросать тень на честь Вашего рода.

— Мы не имеем права осуждать Вас, Ив. Ни я, ни матушка, хотя она и не одобряет...

— Вот видите!

— Ваши отношения с...

— Никаких отношений нет.

— Вы так говорите потому, что поссорились, да?

Вздыхаю. Ну вот, приехали... Вполне разумная девушка, и увязла в болоте заблуждений. Мэю надо отрезать за это уши. Совсем. Одни пеньки оставить. А что, так даже удобнее: прятать не придётся... Чудный полевой агент получится!

Очевидно, Равель заметила отражение кровожадных мыслей на моём лице, потому что слегка побледнела.

— Вам... тяжело?

— Что?... А, Вы всё о том же... Нет. Мне очень легко. Гораздо легче, чем раньше.

— Теперь лжёте Вы, Ив, — она качает головой. — Зачем? Я же сказала, что ни в коем разе не собираюсь осуждать...

Из гостиной донёсся взрыв хохота, и я невольно нахмурился. Что могло произойти, чтобы возник такой злорадный смех?

— Он ведь... поёт для Вас, — неизвестно к чему продолжила девушка.

— Он поёт, прежде всего, для самого себя! — отвечаю, невольно ужесточая тон.

— Как Вы можете так говорить? Он очень огорчён...

— Огорчён?! Не верьте этому гнусному притворщику, милая Равель! Ему нет до меня никакого дела.

Новая волна смеха внизу. Да что там творится?

Равель смотрит на меня осуждающе:

— Не надо шутить с чувствами, Ив. Они не простят...

— Какие чувства, о чём Вы?! Повторяю последний раз: между нами ничего нет. НИ-ЧЕ-ГО. И не было никогда. И не будет. Мы и знакомы-то без году неделя...

Она собирается возразить, но не успевает, потому что...

Дверь распахивается настежь, вплетая в шаль нашей беседы гомон возбуждённых голосов. На мгновение. А спустя вдох воцаряется гробовая тишина, тяжёлым молотом ударяющая по голове.

На пороге комнаты стоит Мэй.

Левая рука держится за дверной косяк, правая... Понятия не имею, где находится, потому что эльф вознамерился научиться носить мекиль, преподнесённый в благодарность за прекрасное пение главой рода иль-Руади. Роскошный, кстати, подарок: ткань прокрашена насквозь, но с каждой из сторон наносился свой цвет, и результат превзошёл самые отчаянные фантазии — на густо-синем фоне позёмкой танцуют пепельные снежинки. Потрясающий эффект! Правда, Мэй, судя по всему, основательно запутался в складках: всё вкривь и вкось, грудь почти голая, зато передние полы одежды обвиваются вокруг ног... Не умеешь — не берись, верно говорят! Но лично я его учить не буду. Не заслужил...

Э, парень, что-то мне не нравится, как ты выглядишь! Дыхание прерывистое, жилка на виске набухла, глаза...

Я присмотрелся повнимательнее.

Нет... Нет. Нет! Не-е-е-е-е-е-ет!...

Расширенные до предела зрачки — радужной оболочки совсем не видно, а белки... Испещрены алыми крапинками лопнувших сосудов. Фрэлл! Какая сволочь посмела?...

— Ив... — рассеянный взгляд останавливается на мне. — Ты один?

— Нет, как видишь, — встаю из кресла, стараясь двигаться очень медленно и плавно.

— Нет? — он делает шаг вперёд и морщит лоб, словно это поможет лучше рассмотреть, кто, кроме меня, находится в комнате.

— Со мной Равель, — осторожно иду навстречу.

— Равель? Кто это?

— Наша хозяйка.

— Хозяйка? Почему я не помню... — Мэй подносит руку к лицу. Близко-близко. — Тебе не кажется, что здесь слишком темно?

— Немного... Не волнуйся, всё будет в порядке.

— Обещаешь? — взгляд теряет последние искры разума.

— Обещаю.

— Ив, что всё это... — раздаётся робкий вопрос Равели, и я недовольно поднимаю ладонь: «Не сейчас!».

— Ты кто? — эльф мгновенно поворачивается на звук голоса, правда, без обычной грации, потому что мекиль окончательно берёт в плен его ноги.

— Это Равель, наша хозяйка, я уже говорил... — обращаюсь к нему, как к маленькому ребёнку или животному, переполняя голос нежностью. Мне остаётся всего ничего: уже почти могу дотянуться до листоухого... Почти...

— Я не помню! — настойчиво повторяет эльф, и в следующий миг грозно сдвигает брови: — Она хочет нам помешать!