Девушка, которую ты покинул - Джоджо Мойес

Дотронувшись до руки Лилиан, я прошептала:

— Беги, Лилиан! Пока не поздно. Ты еще успеешь. Они не заметят.

Но она пропустила мои слова мимо ушей. Подтолкнула сумку ногой поближе ко мне, села рядом со спящим солдатом. И, привалившись к стенке кузова, уставилась невидящими глазами прямо перед собой.

Тем временем грузовик вырулил из леса на открытую дорогу, и несколько миль мы ехали молча. Где-то вдалеке слышались звуки выстрелов и время от времени мелькали другие военные машины. Замедлив ход, наш грузовик миновал колонну тащившихся вдоль обочины оборванных мужчин. Они шли, низко опустив голову, и напоминали скорее призраков, чем живых людей. Я заметила, как Лилиан неотрывно глядит на них, и на душе стало еще тяжелее. Если бы не я, она сделала бы это. Мы сделали бы это вместе. И когда в голове немного прояснилось, я поняла, что лишила ее последнего шанса вернуться к дочери.

— Лилиан…

Она покачала головой, словно не желала ничего слышать.

А мы ехали все дальше. Небо нахмурилось, снова пошел дождь, холодные капли, проникавшие сквозь прорехи в брезенте, обжигали кожу. Озноб у меня усилился, при каждом новом толчке грузовика боль стрелой пронизывала тело. Мне хотелось сказать Лилиан, что я сожалею. Хотелось сказать, что я поступила ужасно эгоистично. Я не имела права лишать ее единственного шанса. Ведь она была абсолютно права: надеяться на то, что комендант отплатит мне добром, — самообман.

— Софи, — прервав мои мрачные раздумья, позвала Лилиан.

— Да? — с готовностью откликнулась я.

Она судорожно сглотнула и уставилась себе под ноги:

— Если… если со мной что-то случится, как думаешь, Элен присмотрит за Эдит? Я имею в виду, будет ли любить ее как родную?

— Конечно. Любить детей больше, чем их любит Элен, просто невозможно. Она скорее… ну, не знаю — свяжется с бошем, чем откажет в ласке ребенку, — попыталась улыбнуться я. Мне очень хотелось убедить ее, что мне уже лучше. Тогда, быть может, она сможет поверить, что еще не все потеряно. Я попыталась выпрямиться, малейшее движение болью отдавалось во всем теле. — Но ты не должна даже думать об этом. Лилиан, мы выстоим, и ты вернешься домой к своей дочке. Может, уже в ближайшие месяцы.

Лилиан дотронулась здоровой рукой до багрового шрама, тянувшегося от виска до подбородка. Казалось, она погружена в глубокое раздумье и сейчас где-то далеко от меня. Я молилась, чтобы моя уверенность помогла ей хоть чуть-чуть приободриться.

— Ведь мы уже столько всего пережили. Разве нет? — продолжила я. — И по крайней мере, мы едем в нормальном грузовике, а не в чертовом драндулете для перевозки скота. А разве это не подарок судьбы, что мы оказались вместе? — Неожиданно она напомнила мне Элен в ее худшие времена. Ужасно хотелось взять Лилиан за руку, но даже на это не было сил. — Ты не должна терять веру. Все еще наладится. Я твердо знаю.

— Ты что, действительно считаешь, будто мы можем вернуться домой, в Сен-Перрон? После всего, что мы сделали?!

Конвоир, сердито протирая глаза, стал подниматься с места. Вид у него был сердитый, наш разговор его явно разбудил.

— Ну… возможно, не сразу, — запинаясь, произнесла я. — Но мы сможем вернуться во Францию. В один прекрасный день. Все еще будет…

— Софи, мы с тобой на «ничьей земле». У нас больше нет дома.

Лилиан резко подняла голову. Ее глаза расширились и потемнели. Я еще раз с горечью отметила, что в ней не осталось ничего от той холеной дамы, которую я видела возле отеля. Но дело было не только в уродливых шрамах и синяках. Нет, у нее в душе образовался гноящийся нарыв.

— И ты действительно веришь, что пленные, которых везут в Германию, оттуда возвращаются?

— Ну пожалуйста, Лилиан, не надо так говорить. Пожалуйста. Ты просто должна… — Мой голос дрогнул.

— Дорогая моя Софи, с твоей слепой верой в людей, с твоим оптимизмом, — ощерилась она в жуткой улыбке, — ты даже не можешь представить, что они способны с нами сделать.

И с этими словами она вытащила пистолет у конвоира из кобуры, приставила себе к виску и спустила курок.

— Итак, мы подумали, что неплохо было бы запастись каким-нибудь фильмом на сегодня. А утром Джейки поможет мне выгулять собак. — Машину Грег ведет хуже некуда, нажимая на педаль газа в такт музыке, и пока они едут по Флит-стрит, Пола то и дело бросает вперед.

— А я смогу взять «Нинтендо»?

— Нет, Скрин-бой, ты не сможешь взять «Нинтендо». Так как опять врежешься в дерево.

— Я учусь ходить по деревьям, как Супер-Марио.

— Ну что ж, дерзай, карапуз!

— Папа, а когда ты вернешься?

— Ммм?

Пол, который сидит на переднем сиденье, просматривает газеты. Нашел три репортажа о вчерашнем судебном заседании. Заголовки предрекают победу КРВ и Лефеврам. Пол уж и не припомнит такого, чтобы его настолько не радовал вердикт в пользу их фирмы.

— Папа?

— Черт! Новости. — Он смотрит на часы и переключает приемник.

«Бывшие узники нацистских концлагерей призывают правительства их стран ускорить принятие законодательства, способствующего возврату украденных во время войны ценностей…

Семь бывших узников умерли в этом году в ожидании судебных разбирательств по возвращению фамильных ценностей. Ситуация, которую иначе, как „трагической“, назвать невозможно.

К нам поступают звонки по поводу рассматриваемого в данный момент в Высоком суде дела о картине, которая, как утверждают, была похищена во время Первой мировой…»

— Как сделать погромче? — наклонившись вперед, спрашивает Пол. «Черт! И откуда они только все это берут?!»

— Ты хотел попробовать «Пакмана». Есть такая компьютерная игра.

— Что?

— Папа, который час?

— Погоди, Джейк. Мне надо послушать новости.

«…Халстон, которая утверждает, что ее покойный супруг вполне законно купил картину. Данное противоречивое дело свидетельствует о возникновении юридических трудностей в связи с резким увеличением за последние десять лет числа реституционных претензий. Иск Лефевров привлек внимание мировой общественности…»

— Господи Иисусе! Бедная мисс Лив, — качает головой Грег.

— Что?

— Не хотел бы я сейчас оказаться на ее месте.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ну, вся эта шумиха в газетах, по радио… Просто мрак!

— Бизнес, и ничего, кроме бизнеса, — отвечает Пол, но Грег смотрит на него так, будто он посетитель, который просит отпустить выпивку в кредит. — Все очень сложно.

— Да неужели? А мне казалось, будто ты говорил, что здесь все черно-белое.

— Грег, отстань, ради бога! Если не хочешь, чтобы я начал учить тебя, как управлять баром.