Вторжение. 22 июня 1941 года - Алексей Исаев

«Думаю, что Советский Союз был бы разбит, если бы мы все свои силы развернули на границе… Хорошо, что этого не случилось, а если бы главные наши силы были бы разбиты в районе государственной границы, тогда бы гитлеровские войска получили возможность успешнее вести войну, а Москва и Ленинград были бы заняты в 1941 году».

Через некоторое время он снова высказался на эту же тему в разговоре с историком В. А. Анфиловым о проекте «Соображений…» от 15 мая 1941 г. В 1965 г. Георгий Константинович сказал: «Сейчас же я считаю: хорошо, что он не согласился тогда с нами. Иначе, при том состоянии наших войск, могла бы произойти катастрофа гораздо более крупная, чем та, которая постигла наши войска в мае 1942 года под Харьковом».

Фактически последнее высказывание – это понижение ранга катастрофы большего масштаба в отзыве на статью Василевского. Харьковский «котел» мая 1942 г. был отнюдь не самой большой катастрофой Великой Отечественной войны. В этом отношении с Г. К. Жуковым нельзя не согласиться: «мастера блицкрига» с опытом Франции 1940 г. наверняка бы устроили Красной Армии окружение с потерей 200–250 тыс. человек. Однако разгрома масштабов Приграничного сражения и последующих «котлов» ожидать все же не приходится. Развитие событий было бы куда более благоприятным для Красной Армии. Скорее всего, противника удалось бы остановить на рубеже Днепра.

Относительно планов, с которыми советские корпуса, дивизии и армии вступили в утро 22 июня 1941 г., можно сказать, что они не отвечали конкретной сложившейся в первые часы войны обстановке. Планы прикрытия предполагали паузу от момента фактического начала военных действий до вступления в бой главных сил сторон. В таком сценарии развития событий подъем по тревоге и марш к границе для занятия заданных широких полос обороны оказались бы вполне соответствующими обстановке. Однако в условиях начавшегося вторжения главных сил противника выполнение планов прикрытия было, во-первых, нереальным (назначенные позиции, чаще всего, оказывались захваченными), а во-вторых, не отвечало задаче воздействия на противника на ключевом направлении. Требовалась импровизация.

Вместе с тем было бы несправедливо оценивать деятельность командования особых округов и верховного командования Красной Армии как однозначно провальную в отношении первого дня войны. В неопределенной обстановке последних предвоенных недель к границе был подтянут ряд соединений, которые должны были выдвигаться к ней только по планам прикрытия. Так, выдвижение 62-й сд из лагеря Киверцы и 45-й сд с полигона в последние предвоенные дни существенно усилило позиции советских войск на ковельском направлении, заложив основы «припятской проблемы». Также из летних лагерей была выдвинута ближе к границе 41-я сд. Не будем также забывать, что именно распоряжением командующего войсками КОВО с 5 мая 1941 г. боеготовые долговременные сооружения Владимир-Волынского УРа были заняты их постоянными гарнизонами. Успех УРа в первый день войны был связан не в последнюю очередь именно с этим решением. В Прибалтике оборону 8-й армии успели усилить подразделениями 48-й сд, 11-й армии – 23-й сд.

В кинематографе практически обязательным участником событий лета 1941 г. являются немецкие диверсанты в советской униформе. Касательно роли диверсантов в событиях первого дня войны документы позволяют сделать вывод, что их воздействие на боевые действия именно 22 июня 1941 г. было минимальным, совершенно незначительным. Теоретически, пользуясь неразберихой перехода от войны к миру, диверсанты могли добиться больших успехов. Тем более в том варианте, в котором действовали роты немецкого 800-го полка особого назначения «Бранденбург» – с использованием маскировки из элементов униформы противника. Как значимый успех можно оценить, пожалуй, только захват моста у Капчяместиса (Коптёво) в Прибалтике. Действительно громкие и успешные акции последовали в последующие дни: захват крупного железнодорожного моста у Лидавеняя, захват мостов в Двинске (Даугавпилсе) и другие. Неопределенность обстановки и недостаток сведений о противнике в первый день войны влияли в том числе на «Бранденбург». Первые дни были потрачены некоторыми группами «бранденбуржцев» на банальный сбор автомашин и униформы, использованных впоследствии. Утверждения в отечественной литературе вида «В расположение наших войск было сброшено на парашютах много мелких диверсионных групп численностью по 5–7 человек» не находят подтверждения в документах противника. Характер использования немецких диверсантов был совсем другим. Мелкие диверсии на линиях связи были следствием, скорее, нескоординированных действий местных националистов, чем осмысленной операцией абвера или других структур Германии.

Говоря о тактических аспектах первого дня войны, нельзя не сказать о постоянно упоминаемых в немецких документах первого дня войны «снайперах». Тенденция, кстати, сохранялась и далее летом 1941 г. Внимание к стрелковой подготовке в Красной Армии и в военизированных организациях СССР перед войной («ворошиловские стрелки», ставшие именем нарицательным) и правильная оценка опыта Первой мировой войны привели к развитию практики индивидуальной точной стрельбы в войсках. Это были как снайперы со специальными винтовками с оптическим прицелом, так и просто хорошие стрелки, поражавшие цели с открытым прицелом из винтовок Мосина и СВТ.

Одно стало понятно солдатам и офицерам вторгнувшейся в нашу страну армии – началась война, не похожая на кампанию на Западе. Главное, что удалось сделать Красной Армии в 1941 г., это не проиграть сильному, опасному и обладающему передовыми технологиями противнику. Путь к этому «не проиграть» начался 22 июня 1941 г., когда началось первое пробуксовывание скрупулезно проработанных планов. Когда упорство и талант генерала Микушева дали саму возможность наносить контрудары мехкорпусов ЮЗФ во фланг 1-й танковой группе, когда под Гродно началась ломка формы белостокского котла, когда несколько часов жестокого боя под Таураге стали прологом к танковому сражению под Расейняем. Все только начиналось.

1. 1941. Уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992.

2. 1941 г. Документы. М.: Международный фонд «Демократия», 1992.

3. 1941. Забытые победы Красной Армии. М.: Яуза, Эксмо, 2009.

4. Абатуров В. 1941. На Западном направлении. М.: Яуза, Эксмо, 2007.

5. Абатуров В. Страшная цена Победы. Неизвестные трагедии Великой Отечественной / Валерий Абатуров, Мирослав Морозов, Ричард Португальский. М.: Яуза: Эксмо, 2010.

6. Абросов С. В. Воздушная война в Испании. Хроника воздушных сражений 1936–1939 гг. М.: Яуза-ЭКСМО, 2008.

7. Агафонов В. П. Неман! Неман! Я – Дунай! М.: Воениздат, 1967.

8. Алиев Р. Брестская крепость. Взгляд с немецкой стороны. М.: Стратегия КМ, 2008.

9. Анфилов В. А. Бессмертный подвиг. М.: Наука, 1971.

10. Анфилов В. А. Начало Великой Отечественной войны (22 июня – середина июля 1941 г.). Военно-исторический очерк. М.: Воениздат, 1962.

11. Боград П. Л. От Заполярья до Венгрии. Записки двадцатичетырехлетнего подполковника. 1941–1945. М.: ЗАО Центрполиграф, 2009.