О том, чего мы не можем знать. Путешествие к рубежам знаний - Маркус Дю Сотой

Тот же протокол с воображаемой игрой в теннис был использован для исследования другого случая исчезновения сознания – анестезии. Я сам недавно был добровольцем номер 26 в проводившемся в Кембридже исследовательском проекте, направленном на изучение момента отключения сознания под общим наркозом. Известны жуткие примеры пациентов, которые не могли пошевелить своим телом, но сохраняли полное сознание в течение всей операции.

Во время участия в эксперименте я должен был лежать внутри сканера фМРТ, будучи подключен к источнику пропофола – того самого лекарства, которое принимал перед смертью Майкл Джексон. Должен признать, что после нескольких доз этого снотворного я смог понять, почему Джексон так пристрастился к его чрезвычайно успокаивающему действию. Но я принимал его для дела. После ввода каждой следующей – каждый раз большей – дозы я должен был вообразить, что играю в теннис. По мере увеличения дозы исследователи могли определить момент, в который я теряю сознание и перестаю играть в свой воображаемый теннис. Мне было интересно узнать впоследствии, какое количество пропофола потребовалось, чтобы довести меня от состояния отключения моего тела, в котором оно уже не могло самостоятельно двигаться, до состояния отключения сознания.

Возможность задавать мозгу вопросы, даже когда весь остальной организм уже не способен ни к движению, ни к общению, позволила исследователям оценить количество наркоза, необходимое для временного отключения сознания пациента, требуемого для операции на нем.

Такое теннисное сознание приводит нас к вопросу о тесной связи между сознанием и свободой воли: принять решение о воображаемой игре в теннис должен сам пациент. Однако недавние опыты по изучению мозга в действии заставляют чрезвычайно сильно усомниться в том, что мы действительно обладаем хоть какой-нибудь свободой воли.

Когда вы решили прочесть эту книгу, вы наверняка думали, что проявляете свободу воли. Решение взять именно эту книгу именно сейчас и открыть ее на этой странице было сознательным. Однако оказывается, что свобода воли может быть всего лишь иллюзией.

Прямо сейчас продолжаются многочисленные новейшие исследования сознания. В отличие от открытий кварков или расширения Вселенной многие из таких исследований можно наблюдать воочию – и даже участвовать в них. Вероятно, самые шокирующие выводы о том, насколько мы управляем собственной жизнью, можно сделать из эксперимента, разработанного родившимся в Британии ученым по имени Джон-Дилан Хейнс.

Я надеюсь, что сканеры фМРТ не опасны для здоровья, так как в поисках знания о том, как мозг формирует мой сознательный опыт, я снова попал в такой сканер, правда на этот раз в другом городе (Берлине). Лежа внутри сканера, я держал в руках небольшой пульт с двумя кнопками: на одну из них нужно было нажимать правой рукой, на другую – левой. Хейнс попросил меня расслабиться до дзеноподобного состояния и разрешил мне нажимать на правую или левую кнопку каждый раз, как мне этого захочется.

Во время этого опыта на мне были очки с маленьким экраном, на котором появлялась случайная последовательность букв. Меня попросили запоминать, какая буква была на экране всякий раз, когда я решал нажать на правую или левую кнопку. Сканер фМРТ регистрировал активность моего мозга, когда я принимал такие случайные сознательные решения. Открытие Хейнса состоит в том, что, анализируя мою мозговую активность, он может предсказать, какую кнопку я сейчас нажму, за шесть секунд до того, как я сам осознаю, на какую кнопку я собираюсь нажать. Шесть секунд – это очень долго. Мой мозг решает, на какую кнопку он прикажет нажать моему телу, на левую или на правую. Потом проходит шесть секунд – один, два, три, четыре, пять, шесть, – и только тогда это решение передается в мое сознание, причем у меня создается ощущение, что я действую по собственной воле.

Хейнс видит, какую кнопку я выбираю, потому что некая область моего мозга возбуждается за шесть секунд до моего нажатия, подготавливая моторную деятельность. В зависимости от того, готовит ли мозг к нажатию палец левой или правой руки, активизируются разные его области. Хейнс пока что не научился предсказывать со стопроцентной точностью, но те предсказания, которые он делает, явно точнее, чем случайные догадки. И сам Хейнс считает, что более точные средства визуализации могут позволить добиться и стопроцентной точности.

Следует подчеркнуть, что речь идет об очень конкретном процессе принятия решений. Если, скажем, вы попадаете в аварию, мозг принимает решения за доли секунды, и тело реагирует на них, не требуя никакой сознательной деятельности мозга. Многие процессы в мозге происходят автоматически, без участия сознания, что предотвращает перегрузку мозга рутинными задачами. Но выбор между правой и левой кнопками не относится к вопросам жизни и смерти. Я решаю нажать левую кнопку, руководствуясь своей свободной волей.

На практике анализ данных фМРТ занимает у исследовательской группы из Берлина несколько недель, но развитие вычислительных технологий и медицинской визуализации позволяет предположить, что когда-нибудь сознание Хейнса сможет знать, на какую кнопку я собираюсь нажать, за шесть секунд до того, как мое собственное сознание узнает о решении, которое, как мне кажется, я принимаю по собственной воле.

Хотя мозг, по-видимому, бессознательно готовит решение заблаговременно, до сих пор неясно, где именно принимается окончательное решение. Возможно, я еще могу изменить то решение, которое мозг для меня подготовил. Если у меня и нет «свободы воли», то, как полагают некоторые, может быть, у меня по меньшей мере есть «свобода отказа» – возможность отменить решение о нажатии левой кнопки, когда оно достигает моего сознания. В этом опыте не важно, на какую именно кнопку я нажму, так что особых причин не выполнять то решение, которое подготовил для меня мой бессознательный мозг, нет.

Как кажется, из этого опыта следует, что сознание – весьма вторичная функция мозга. Мы уже знаем, что очень многие из решений о действиях тела совершенно бессознательны, но мы верим в то, что именно сознательное участие в тех решениях, которые мы принимаем, и является отличительной чертой человека. Но что, если сознание включается – и вовлекает нас в этот процесс – только в самом конце цепочки происходящих событий? Не является ли наше сознательное решение лишь последствием химических реакций, совершенно не влияющим на наши действия? Какие юридические и моральные последствия могло бы иметь такое положение вещей? «Прошу прощения, вашчесть, но это не я стрелял в пострадавшего. Мой мозг принял решение еще за шесть секунд до того, как я нажал на спуск». Внимание: биологический детерминизм не освобождает от ответственности за нарушение закона!

Как я уже говорил, нажимание на кнопки, которым я занимался по просьбе Хейнса, не имеет важных последствий, и это может искажать результаты эксперимента. Может быть, если бы речь шла о чем-то более важном для меня, я бы не давал такой свободы своему подсознанию. Хейнс повторял тот же опыт с деятельностью, требующей несколько больших интеллектуальных усилий. Участникам предлагалось решить, следует ли складывать или вычитать числа, появляющиеся на экране. Однако и в этом случае решение о сложении или вычитании проявлялось в мозговой активности, зарегистрированной за 4 секунды до сознательного решения действовать.