Хранитель драконов - Робин Хобб

Тимара снова зевнула. Нет уж, пора вставать, а то недолго и без завтрака остаться. Пока ей не пришлось питаться из одного котла с парнями, она и представить себе не могла, как много и как быстро они способны сожрать. Тимара села, завернувшись в одеяло, но холодный утренний воздух все равно добирался до нее.

— Проснулась? — спросил Рапскаль.

Теперь он спал рядом с ней — так близко, как она позволяла. Однажды утром Тимара, проснувшись, обнаружила, что он прижался к ее спине, обнял за талию и уткнулся в плечо головой. Тепло было приятным, а вот насмешки — наоборот. Кейз и Бокстер безжалостно их дразнили. Рапскаль улыбался — задиристо и в то же время неуверенно; похоже, он сам не знал, где кончается шутка и начинается правда. Сама она решительно не обращала внимания на колкости, решив для себя, что потребность Рапскаля в ней сродни скорее кошачьему стремлению к знакомому теплу, чем любовным поползновениям. Между ними нет притяжения. Да если бы и было, она бы ему не поддалась. Что запрещено, то запрещено. Тимара это знала. Они все это знали.

Но относились ли драконьи хранители к этому запрету так же серьезно, как она?

Грефт намекал, что нет. И собирался устанавливать собственные правила — так он сказал. А Джерд? Будет ли она придерживаться тех правил, с которыми они все выросли?

Протирая глаза, Тимара старалась не замечать, кто с кем рядом спал, и не задумываться о том, что это значит. Нужно же где-то спать. И если Джерд всегда расстилает свое одеяло рядом с Татсом, это просто значит, что она чувствует себя в безопасности рядом с ним. И если Грефт всегда найдет предлог завести разговор с Тимарой, когда другие готовятся ко сну, это может означать только то, что он считает ее умной.

Тимара оглянулась на него. Он, как обычно, встал одним из первых и уже сворачивал постель. Спал Грефт без рубашки. Тимару поразило, что так делают многие юноши. Джерд, у которой были братья, удивилась, что Тимара этого не знает. А она не могла припомнить случая, когда ее отец ходил бы полуголым. Тимара разглядывала Грефта, а тот чесал свою чешуйчатую спину. Знакомое ощущение немилосердного зуда! Так бывает, когда чешуя становится толще и тверже. Грефт согнул спину, чтобы приподнять чешуйки и почесать под ними. Если он и понимал, как сильно пометили его Дождевые чащобы, то виду не подавал. А сегодня утром как будто нарочно выставлял напоказ свое тело.

Тимаре вспомнились слова, которые он сказал в ту ночь, когда выгнал Татса. Грефт хотел устанавливать свои правила. И уже начал это делать. Тимару почти не удивило, как быстро он стал вожаком в их компании. Он просто вел себя так, как будто всегда был им. Все младшие тут же подчинились ему. Не поддались немногие, и среди них Татс. Тимара подозревала, что если бы Грефт не подсуетился и не превратил Татса в изгоя, тот сам мог бы стать вожаком. Татс, вероятно, тоже это знал. И Джерд относилась к Грефту с подозрением — или, по крайней мере, очень сдержанно. Это потому, что мы обе девушки, думала Тимара. Потому, что он всегда смотрит на нас так, словно оценивает. Впервые она заметила это, когда Грефт смотрел на Сильве, — Тимара так и видела, как он прикидывает: «Нет, слишком молода, не годится…».

Внимание Грефта странным образом льстило Тимаре и одновременно пугало ее. Вот и сейчас он повернул голову — как будто услышал ее мысли или почувствовал взгляд. Девушка потупилась, но было уже поздно. Грефт понял, что она разглядывала его. Краем глаза Тимара заметила, что он снова потянулся, расправил плечи и улыбнулся ей.

Она заговорила с Рапскалем:

— Ты проснулся? Сегодня мы отправляемся.

— Проснулся. Но зачем выходить так рано? Драконы не хотят трогаться с места, пока не потеплеет.

— Потому что, — ответил ему Грефт, опередив Тимару, — добрые горожане Кассарика ждут не дождутся, когда мы уберемся с глаз долой. Как только мы уведем драконов, они построят по берегу причалы. Наверное, починят шлюзы, которые пытались соорудить для змеев. Или сделают новые. Тогда из Трехога сюда смогут приходить большие корабли. А значит, они смогут лучше распоряжаться тем, что в развалинах старого города. Когда драконы уйдут, станет безопаснее, и они будут копать глубже и ближе к этому месту. Так что прямой ответ на твой вопрос, Рапскаль, — из-за денег. Чем скорее мы уведем отсюда драконов, тем скорее торговцы перестанут тратить на них деньги и начнут извлекать больше прибыли из погребенного города.

Рапскаль нахмурился и надул губы — значит, глубоко задумался.

— Но… зачем так рано поднимать нас? Какая разница — часом раньше, часом позже?

Грефт покачал головой, бормоча что-то нелестное, и отвернулся. По лицу Рапскаля пробежала тень обиды. А Тимара испытала мгновенную резкую неприязнь к Грефту. Такую сильную, что она удивилась.

— Пойдем съедим что-нибудь до выхода, — предложила она Рапскалю. — Сегодня они кормят драконов последний день. С завтрашнего дня это придется делать нам. И я надеюсь, что они и сами смогут добывать для себя пищу. Хотя бы по чуть-чуть.

Рапскаль просветлел. Для счастья ему было нужно совсем немного. Он не ждал от людей особой ласки, он радовался, когда ему просто не грубили. Тимара старалась не думать, как же он жил, если обычное ровное отношение считает проявлением дружеских чувств. Она со вздохом стала собирать постель. Разумеется, ее вроде бы ни к чему не обязывающие слова Рапскаль воспринял за счастье. Стоит заговорить с ним — и он весь день не отцепится.

— Я вот беспокоюсь, как мы будем кормить наших драконов. Думаю, они смогут находить себе еду. Падаль и еще крупную рыбу. Или дохлую большую рыбу, это им будет легче всего. Моя Хеби любит рыбу, и ей все равно, дохлая она или живая.

— Хеби — это ее настоящее драконье имя? — спросил Татс, внезапно возникший за спиной Рапскаля.

Он уже собрал свой мешок и повесил на плечо. И побрился. Значит, встал давно. Брился он не часто, где-то раз в неделю. С тех пор как они вышли из Трехога, Тимара один раз видела его за бритьем. Татс выглядел неуверенно — он скорчился над зеркальцем и осторожно скреб щеки складной бритвой. Тимара удивилась тогда и поняла, что все еще относится к нему как к мальчику. А не как к мужчине. Она посмотрела на Рапскаля. Все они до сих пор кажутся ей мальчишками, за исключением разве что Грефта. А ведь Рапскаль был почти ее ровесником. Он уже не ребенок. Пока не откроет рот, конечно.

— Нет. По-моему, у Хеби не было имени, пока я не появился. Но я ей нравлюсь, и имя ей тоже нравится, так что все хорошо.

Рапскаль вдруг замер, где стоял. Потом снисходительно улыбнулся.

— Вот я салага! Слишком громко думал о ней и разбудил. Так что мне лучше быстренько поесть и бежать. Она голодная. И я напомню ей, что сегодня мы уходим вверх по реке. Она все забывает.

Он скомкал одеяло, засунул его в свой мешок, потом осмотрел место, на котором спал. Подобрал запасную рубашку, запихал ее сверху и сказал:

— Пора поесть.

После чего умчался в главный лагерь. Татс и Тимара посмотрели ему вслед.