Мое проклятие. Право на счастье - Алиса Ардова

Беспомощно задвигалась, стараясь хоть как-то отстраниться, но мужчина повелительно повел рукой, и я застыла на месте, парализованная очередным заклятием.

— Не дергайся, — посоветовал он почти ласково, — промахнусь — придется бить снова. Зачем тебе лишние страдания? Лежи спокойно, мне нужно собрать все вот в эту сферу, чтобы сохранить для Эоноры. Девочке понадобится каждая капля. Придется, конечно, тебя убить, но тут уж ничего не поделаешь. Саарх-хэа-къет… Кровь и дар неразрывно связаны, сама понимаешь…

Еще один резкий, почти неуловимый жест. Чаши завибрировали, низко загудели, и из них потянулся зеленоватый дым, наполняя комнату тяжелым дурманящим ароматом. Одновременно с этим Брунис шагнул ближе, коротко взмахнул клинком и ударил мне в грудь. Как раз в то место, где находился медальон.

Дальше все слилось в единый безумный вихрь из заклинаний, боли, крови, ужаса и бесконечного отчаянного зова, в который я вкладывала все свои стремительно тающие силы.

— Ассхэтт… — отрывисто бормотал Брунис, — скиан… — И кинжал уже самостоятельно, без его участия, погружался все глубже и глубже.

— Савард!..

— Лардэ… гонн-ра… — почти пел мой мучитель. И сфера в его руках разгоралась все ярче.

— Са-варррд!!!

— Тамэн… — нежно уговаривал маг. И я уже готова была согласиться. Не думать. Не чувствовать. Подчиниться. Отдать.

— Вард…

Когда я почти потеряла надежду, черная ниточка вдруг дрогнула и упруго натянулась. В тот же миг стеклянная стена, ограждавшая сознание, лопнула, разлетелась на тысячи мелких осколков, и меня оглушил страшный крик. Даже не крик — рев:

— Кэти!

Перед глазами все плыло, в голове мутилось, я никак не могла понять, что происходит в комнате.

Топот ног… Глухие удары… Вопли… Сильные руки, бережно поднимающие меня и несущие куда-то… Знакомые руки… кажется… Только вот чьи? Не помню…

Сила тоненьким ручейком медленно вытекала из меня, а вместе с ней уходила и жизнь. Звуки, голоса отдалились и постепенно исчезли совсем. Остался только стук сердца, который эхом отдавался в висках. Слабые неровные удары — и короткие, жадные глотки воздуха между ними. Сердце билось все слабее, все тише… Пока не остановилось совсем.

За окном темнело. В старом саду, который в этот закатный час казался вековым лесом, пахло недавно отшумевшим ливнем и поздними цветами. В небе уже разгорались первые звезды, но от мягко поблескивающих стен и зависших под потолком магических ламп в кабинете было светло как днем.

Сидящий за письменным столом мужчина устало потер лоб, откинулся на спинку кресла и захлопнул книгу, в которой за мгновение до этого что-то писал. «Даэ Савард Крэаз бварэсс» — значилось на темной кожаной обложке. «Дневник советника Саварда Крэаза»…

Несколько минут он сосредоточенно о чем-то размышлял, рассматривая выпуклые золотистые буквы и барабаня пальцами по столу, потом нетерпеливым жестом убрал от лица волосы и отодвинул книгу в сторону. Положил на ее место тоненькую тетрадку, решительно открыл и начал быстро выводить на пустом белом листе:

Остановился, непроизвольно сжимая свободной рукой край стола.

Вспоминая…

Он давно забыл настоящую Кателлину Эктар. Память сохранила лишь отдельные незначительные штрихи. Испуганное дрожащее существо… липкий безграничный ужас, которым пропиталась его спальня… собственное подогретое вином и воздержанием алчное вожделение. Перед ним стояла не какая-нибудь простолюдинка — сирра — и навязчиво, откровенно предлагала себя. Да, она смертельно боялась, но продолжала упрямо настаивать на своем. Робкие неумелые поцелуи окончательно возбудили его, смели внутренние сомнения, и он повалил ее на кровать, подмяв под себя напряженно-покорное тело.

В какой момент все изменилось? Сейчас он мог сказать совершенно четко. Это тогда он ничего не понял, а теперь с точностью до мгновения знал, когда в его жизни появилась Кэти. Когда губы лежавшей под ним женщины сделались не просто сладкими — умопомрачительно сладостными… Когда он начал пить ее дыхание, судорожно втягивал его, глотал… и никак не мог напиться. Когда захотелось не просто снять напряжение, сбросить излишки силы, а отдать все — в уверенности, что взамен обретет намного больше.

Она не принадлежала ему по закону, не проходила ритуала, и он сдержался, не стал выплескивать накопленную энергию — представлял, чем все для нее закончится. Но и без этого получил такое удовольствие, какого никогда не испытывал ни с одной наложницей. Впрочем, на следующее утро, поразмыслив на трезвую голову, решил, что девушка здесь ни при чем — просто первая в его жизни сирра. Райс объяснял, что с ними все иначе, не так, как с простолюдинками. Скоро у него появится наида, и все повторится. Нет, будет лучше. Арвит привез на День выбора воспитанницу, она необыкновенно хороша, не то что это бледное недоразумение…

Мужчина выдохнул и снова склонился над тетрадным листом.

Строки ровно ложились на бумагу, а он продолжал вспоминать…

Встреча перед самой помолвкой. Тогда его все раздражало. Он подозревал Эктара в хитрой многоходовой интриге, негодовал, что Катэль позволила втянуть себя в грязные планы Ритана. Надеются, что он сжалится над умирающей и введет в свой дом эту расчетливую девицу? Собираются им манипулировать? Не выйдет. Досадовал, свирепел и… никак не мог отделаться от желания ее увидеть. Так и не сумел забыть ощущение шелковистой кожи под пальцами, нежность подрагивающего под его напором рта, вкус поцелуя.

Не выдержал, пришел… Что-то презрительно цедил, обвинял, требовал признаний, а сам не выпускал Кэти из объятий, опьяненный упоительным ароматом и таким манящим теплом. А потом прикоснулся к губам, и его точно молнией пробило. В паху стало тяжело и горячо, а кровать в этой убогой комнатушке показалась самым подходящим местом, чтобы овладеть девушкой. Взять ее немедленно, сейчас… Он тогда практически сбежал, чтобы не поддаться искушению.

Помолвка… Он не успокоился, пока среди всех присутствующих в зале не отыскал взглядом маленькую худенькую фигурку, и страшно на себя разозлился, когда понял это. Танец Эоноры, влечение, которое почувствовал к невероятно красивой воспитаннице Арвита, обрадовали, принесли странное удовлетворение. Слава Горту, наконец-то он забудет все, что случилось прошлой ночью. А поцелуй в саду окончательно убедил — все идет так, как надо, он сделал верный выбор.