Analyste - Андрей М. Мелехов

И тут случилась первая неожиданность: по «документику» в руках Египтянина вдруг с хрустом и искрами прошла огненная черта, и он распался на несколько частей. Одновременно в загадочном помещении, воняющем тухлой рыбой, появился наш старый знакомый Уриэль. Законодатель с недобрым вопросом в черных глазах наставил на него горбатый птичий нос:

— Ну?!

— Она отказалась от заработанного, — сказал еще более поблекший Уриэль и бросил на пол спортивную сумку.

— С какой это матери? — вопросил Законодатель. — Ради него? — Он с недоумением показал длинным сухим пальцем в сторону Аналитика.

— По всей видимости, — подтвердил Уриэль. — Скорее всего ее замучила совесть.

— Надо же, — опять удивился Египтянин, — у нее таки есть совесть! Недаром, значит, и этот был в нее влюблен!

Аналитик, насколько позволяли змеиные кольца, скосил глаза: «этот» оказался Учителем, вернее, его бездыханным окровавленным телом с развороченным грубой трепанацией и последовавшими манипуляциями с щипцами черепом. У его головы шевелил окровавленными челюстями еще один махаон-людоед. Огромные мохнатые крылья бабочки подрагивали от удовольствия. Несмотря на серьезность собственного положения, у нашего героя навернулись слезы. Оставалось лишь надеяться, что Бог не забудет великого плотника своею милостью и сейчас и что он опять воскреснет.

Неожиданно помещение качнулось, как будто морской лайнер у швартовочной стенки. Поймав его удивленный взгляд, Египтянин довольно осклабился:

— Да-а, мой милый, а где, вы думали, мы находимся? Ищейки Михаила и иерархов все время искали не в том месте. Лучшее место для хранения «ковчега» оказалось именно здесь — в воздушном пузыре одной из трех рыб! Что, пованивает? Что поделаешь! Все великое немного попахивает: ничего, привыкают! Принцесса, и вы носик морщите? — обратился он к кому-то.

Аналитик опять, как мог, скосил глаза и увидел стройную красивую рыжеволосую девушку в длинном белом платье из тонкой шерсти, лежавшую связанной на кожистом, с живыми кровяными сосудами, качающемся полу. Рядом стоял украшенный золотом и золотыми херувимами деревянный ящик. Девушка лежала молча, смотря прямо перед собою и роняя крупные слезы. В ней Аналитик узнал ту, что на секунду проснулась, когда он опускался сквозь еврейский Рай — Шеол.

— Не надо, Вероника! То ли еще придется увидеть! — злобно и весело крикнул ей Египтянин и шумно высморкал свой пингвиний клюв.

И тут произошла вторая неожиданность: на стенке огромного рыбьего пузыря появилась красная линия, из которой потекли тонкие ручейки темной крови. Внезапно стенки разреза резко, как шторы, отдернули в стороны, и в помещение ввалились Михаил, Миссионер и несколько до зубов вооруженных ангелов. По их непрезентабельному виду было понятно, что пробираться им пришлось непосредственно через рыбьи внутренности. Аналитик было обрадовался возможности избавления, но, к его удивлению, Египтянин ни выказал ни малейшего признака расстройства. На его страшноватом лице играла все та же уверенная ухмылка все рассчитавшего сумасшедшего комбинатора. Последовала немая сцена. Михаил обвел помещение пристальным взглядом, останавливая его попеременно на изуродованном трупе Учителя, на загадочном ящике с херувимами, на скрученном огромным удавом и пытающимся подмигнуть Аналитике, на белом как мел Уриэле, на рыжеволосой девушке, лицо которой при виде ее отца — Миссионера — осветила очаровательная улыбка, и, наконец, на самом Египтянине.

— Что ж, — закончил сцену молчания Законодатель, — коль скоро все в сборе, позвольте мне наконец обнародовать некоторые свои пожелания! Надеюсь, ты не возражаешь, Михаил?

Михаил молча кивнул: он не возражал.

— Так вот, — продолжал Египтянин, — на протяжении последних двух тысяч лет, после того как у нас в Раю появился этот (тут он с отвращением ткнул пальцем в труп замученного Учителя), я с нарастающим чувством возмущения все ждал, когда же Создатель поймет, что он ошибся, и отменит свое решение пригласить сюда христиан — этих неблагодарных сектантов, предавших заветы — мои заветы! Все эти две тысячи лет я с болью смотрел, как число избранных, безоговорочно верящих в Закон, неуклонно уменьшалось, как на Земле самые грязные пороки, с которыми я безжалостно боролся, не жалея никого, даже самых близких, расцветали пышным цветом, как Рай заполнялся мерзкими отбросами, как Ад превращался из Геенны в какой-то санаторий для грешников, как здесь появились кульпиты и как, наконец, Шеол — пристанище для истинных избранных — стал переполняться. И вот наконец Создатель подсказал мне — пора опять вспомнить зарю истории! Пора опять, благословясь его именем, взять в руки старый посох! Пора опять вывести избранных на Дамасскую дорогу!

— Ну ладно, а бомба-то тебе зачем? — прервал монолог увлекшегося жреца Миссионер трезвым голосом видавшего виды психиатра. — К посоху привязать?

— Бомба, — перешел на менее пафосный тон Египтянин, — это, как было когда-то и с настоящим Ковчегом, не столько оружие, сколько средство достижения цели. Пока — пока — я не собираюсь ее взрывать, хотя сделать это в состоянии хоть сейчас (он показал на спеленатого Аналитика с короной из желтых алмазов на обритой голове и электрическими проводами, ведущими к деревянному ящику, и на чокнутого палача-блондина с щипцами). Благодаря Господу я наконец овладел секретом получения электричества и в этом измерении. Но я взорву ее, если не получу того, чего ожидаю!

— Ох и хорошо тебя укачало, когда ты младенцем плыл в корзине по Нилу! — неприязненно прокомментировал Миссионер.

— И каковы же твои ожидания, Законодатель? — спросил вояка Михаил — прагматичный, как Президент России.

Египтянин обрадовался конкретному повороту разговора и, как заправский террорист, начал перечисление:

— Христиане покидают Рай и больше здесь не появляются. Куда? Меня не волнует! Пусть повоюют с мусульманами! Эта планета — для избранного народа, она была нашей, пока этот не наплел Создателю своих сказок о любви и всепрощении. После этого я открою Шеол, и уже мои праведники будут жить здесь так, как было задумано многие тысячи лет назад. Ад станет опять тем, чем он должен быть. Если же Сатана откажется это сделать, мы объявим новую войну Падшим и соскребем с Пузыря всю накопившуюся дрянь!

— И ты уверен, жрец, что Создатель, Всемогущий и Всеблагий, именно этого хочет: вернуться назад на четыре тысячи лет? Ты его-то спросил?

— Я — его орудие!!! — истошно заорал Египтянин, выпучив сумасшедшие черные глаза. — Я говорю с ним каждую ночь!!!

— Каждую ночь ты, старая сволочь, мучаешь детей, включая и дочку этого ненормального с щипцами! — смог наконец вставить свои пять копеек Аналитик. За это змея так прижала его, что он покраснел, как рак, и задавленно захрипел в агонии. Бывший французский подводник вопросительно посмотрел на своего теперешнего работодателя. Работодатель старательно проигнорировал его взгляд. Этого, как показало ближайшее будущее, делать не следовало. Наступила еще одна пауза: требования террориста были озвучены, их надо было принимать, отвергать или начинать торговаться.