Братство креста - Виталий Сертаков

– Ты им завтра покажешь договор с губернатором Петербурга.

– Вай, Артур… Но раз уж мы так говорим… Всем известно, что вы собираете новую Думу. Новые Старшины, из выборных, и новый Большой Круг…

– Договаривай. Ты хотел сказать, что будет новый губернатор?

– А что ты сделаешь, если не соберешь нужное число меток со своим именем?

– Я соберу их, Эльсур.

– Ты зарежешь своих противников?

– Нет, Эльсур. У Думы будет простой выбор - или сегодня Кузнец, или завтра Карамаз. Я заставлю их поверить.

Халитов дернулся вторично. Имя турецкого паши действовало на него как удар тока.

– Он давно не в Стамбуле, Кузнец, - после продолжительной паузы выдавил хан. - У него есть джинны, стократ умнее твоих лучших инженеров. Они сделали для Карамаза летучую машину.

– И где же он? - затаил дыхание Коваль.

– В Фергане.

– Вот так номер…

– Ты разве знаешь, где этот город?

– Ну, еще бы… Когда-то это место называлось колыбелью радикалов… Старый лис маразмом не страдает.

– Снова пугаешь древними словами, а? Это далеко отсюда, Фергана. Я считал километры по картам. Но с летучей машиной он доберется еще южнее, и восточнее. У меня сведения от верных людей, это честные купцы. Они ходили к Черному морю, еще когда я был мальчишкой…

– А теперь они платят пошлину не украинцам и не татарам, так? Или, может быть, болгарам? Что ты молчишь, Эльсур? Кому теперь принадлежат фактории западного берега?

– Купцам неважно, кому платить за проход. Торговать им не мешают, это главное… - пробурчал Халитов.

– Им не мешают торговать, потому что твои купцы поднимают зеленый флаг, да, Эльсур? У меня тоже есть верные люди, так они сообщают, что десятки болгарских деревень на побережье сгорели дотла. Украину пока не трогают, я верно понял, Эльсур?!

Халитов внезапно прекратил метаться, и с силой хлопнул ладонью по низкому столику, так что подпрыгнули пиалы, и рассыпались фрукты.

– Ты…ты, Кузнец, не доводи меня, слышишь?! Что я тебе, мальчик, а?!

– А сам ты себя не доводишь?

– Хорошо. Всё, я сказал! - рубанул воздух хозяин. - Ты подпишешь бумагу, что будет фабрика по металлу?

– Я обещал.

– И три тысячи твоей конницы, когда я пойду на Челны. Не для боя, а здесь. Постоят в Казани, чтобы я за тыл был спокоен. Можешь обещать?

– А ты мне обещаешь приехать на выборы в Думу? - Коваль протянул ладонь. - Если выступишь в Думе, обнимешь меня на виду у наших, твердолобых, - будут тебе и конница, и пушки, и твердая граница.

– Ты думаешь, я с тобой из-за пулеметов торгуюсь? - лукаво ухмыльнулся Эльсур. - Нет, Кузнец, пулеметы - дело десятое. Пойдем со мной, а?

Он отогнул одну портьеру, затем еще одну, и гость вошел в помещение, до потолка забитое книгами.

В библиотеке у Артура сразу начинали чесаться руки, вот и сейчас он испытывал непреодолимое желание забыть обо всех делах и с головой зарыться в тысячи пыльных, источающих одуряющий запах, фолиантов. Это было всё равно, что пересечь пустыню, добраться до родника, лечь на пузо, зачерпнуть кристальной жидкости и… проснуться. Последняя книга, прочитанная губернатором, называлась "Идиоматические конструкции немецкого языка", и большого удовольствия Артур не получил…

– Университет, - сказал Халитов, и Коваль проснулся окончательно. - Я прочитал, что у нас, в Казани, был университет. Как у тебя, только лучше. Несколько тысяч человек сразу учили: и по металлу, и по дереву, и соборников, и химиков - всех… Я тоже университет хочу.

У Артура вертелось на языке спросить, как можно мечтать о храме науки и, одновременно, закрывать школы для женщин, но он счел нужным промолчать.

– Я знаю, что тебе нашептывают, - хан любовно погладил стопку словарей. - Когда меня не станет, я не хочу, чтобы люди вспоминали: "А, был такой Халитов, тот самый, что кровью по утрам умывался и по сотне в день казнил!…" Ты думаешь, мне без тебя пушки взять негде? Мне люди Карамаза в десять раз больше предлагали. И летучие машины, и бомбы с белым газом, и такие бомбы, что под землю закапывают… Даже намекали, что с древнего корабля огненный гриб могут снять и привезти! Ты меня знаешь, я никого не боюсь, Кузнец. Но когда мне намекнули, что джинны Карамаза знают, как вернуть Большую смерть, я испугался. Первый раз я испугался, Кузнец…

У Артура по спине пронеслась холодная волна.

– И Карамаз книги сжигает, - тоскливо добавил хан. - Везде. Где проходит, там сжигает. А про твой университет его люди сказали, что сожгут его, вместе с книжниками, и с теми, кто учиться ходит… Теперь понял, Кузнец, что мне не только пушки нужны?

– Так значит, по рукам? - Артур первым протянул ладонь.

Несколько секунд мужчины держали друг друга за предплечья, затем, не сговариваясь, обнялись.

"И чего тебе дальше в гробу не спалось? - тоскливо думал хан. - Или жрал бы пиявок в лесу, вместе со своими Качальщиками, мы бы горя не знали…"

"Жулик косоглазый, - думал губернатор, - любитель словесности хренов. Попался, как кур во щи, вот и мечется теперь… Однако же, реформатор, ничего не попишешь. Надо маме Рите сказать, пусть в Книгу занесет, как мы Казань без стрельбы взяли…"

Впервые за десять лет зал Мариинского дворца был битком набит народом. Возле подъездов толклись экипажи, один другого краше, подкатывали даже автомобили и несколько паровиков. Простой люд с самого утра облепил крыши и уцелевшие фонарные столбы; выискивали влиятельных чинуш и знатных фабрикантов. Забирались друг другу на плечи, чтобы разглядеть, как подъедет губернатор или кто-то из высоких гостей.

Уже третью неделю город будоражили слухи, обрастая подробностями на постоялых дворах, рынках, в трактирах, на Бирже, в ночлежках переселенцев… О новой Думе не говорили только немые, а кто умел хоть слово сказать, те до хрипоты, до драки рядились о том, как было раньше, да что будет после. Вспоминали правление прежнего губернатора, когда метался по области бесноватый соборник Карин, когда засыпали бункера с оружием, и могли повесить за срубленную березку. А иные припоминали и совсем уже стародавние времена, когда город был поделен на коммуны, а за Пулковским шоссе резвились дикие чингисы да болотные коты…

Но после того, как в Питер, одно за другим, стали прибывать посольства из других городов, притихли даже самые ушлые. Посмеивались сначала, после недоумевали: что за радость такая, попусту шляться? А в последнюю неделю могучие толпы бездельников собирались перед аркой Генштаба, поглазеть на очередной посольский караван, на диковинные, уцелевшие машины, на бронированные кареты с охраной. Отдельная толпа змеилась вдоль путей, ожидая прихода паровика. Десятки умников ложились на рельсы, предвещая скорое появление поезда. Паровиков теперь было целых три, и многие горожане копили деньги, чтобы, отстояв ночью очередь в кассу, важно прокатиться и помахать ручкой завистливым знакомым… Правда, потом приходилось прыгать на ходу, поскольку паровик разгонялся и убегал дальше, в Варшаву или Ярославль, а теперь даже в Казань…