Заклинательница бурь - Мира Вольная

"Это было действительно грубо, Софи. Но я не в обиде. А вообще, сразу поняла, что нам пойдет красный, — прокомментировала в очередной раз Мина, пока шла к своему месту, кивая присутствующим. — Смотри, они с нас глаз не сводят".

"Ну и зачем это?" — спросила я, вполне искренне недоумевая.

"Вот скажи, за все это время тебе не надоело прятать себя настоящую? Безжалостно давить ведьму внутри? Ведь ты не такая, ты не серая и невзрачная, ты — яркая, беспечная, своенравная, как любая ведьма!"

"Ты забываешь про ковен!" — напомнила я.

"Ты — Заклинательница! Главная ведьма севера! Так какого духа грани ты опасаешься кучки старых, выживших из ума баб? Одно твое слово, и Неприкасаемых сотрут с лица Мирота!" — яростно прошипела мертвая.

"Знаешь же, что это не так. Неприкасаемые сильны, а ковен нельзя покинуть. И почему ты так злишься?"

"Почему? Серьезно? На протяжении этих лет у тебя было все, о чем мечтала когда-то я, у тебя была жизнь, которой меня лишили, ты сумела вырваться и… И ничего! Вообще ничего не поменялось! Ты все еще там, на тех болотах, где воняет гнилью, кровью, болью и страхом! Проснись, мать твою, Софи!"

"Именно потому, что я не хочу снова вернуться на те болота, я и стараюсь оставаться в тени!", — огрызнулась я.

Лерой тем временем отодвинул для мертвой стул и сел рядом, подозвав слуг.

"С этим мы разберемся", — пообещала приживалка.

"Удачи".

— Что-то не так? — тихо спросил горгул.

— Нет, просто задумалась, — улыбнулась в ответ Мина. — Все прекрасно.

— Ты сегодня прекрасна, — чуть приподнял мужчина бокал. Справа повеяло холодом.

Алекс.

— Хотите смутить меня, граф? Не выйдет.

— Что тебя так задержало? — вклинился в разговор повелитель.

— Книга. Я все еще пытаюсь найти способ договориться с совами быстрее, — не моргнув глазом соврала мертвая. Я стиснула кулаки. Ведьма уже который день готовила какое-то странное зелье и просматривала карты. Мне откровенно не нравилось ни то, ни другое.

— И как?

Камина лишь неопределенно дернула плечом.

— Софи, если вас не затруднит, — улыбнулась Амелия, слегка склонив голову набок, — расскажите побольше. Мне очень любопытно. Я слышала, совы говорят не словами, но образами. Картинками. Это как в книжке?

— Нет, — замялась на вдох Мина. — Не совсем…

"Софи, помогай".

"А сама?" — скрестила я руки на груди, стоя посреди черного ничто.

"Софи. Я спасла твою гребанную птицу! Помогай!"

"Тогда сегодня ты ответишь на все мои вопросы!"

"Ладно", — процедила ведьма.

— Это всегда отрывки, размытые чаще всего. Общие понятия. Если, например, Хима чувствует угрозу, она показывает мне огонь. Или что-то опасное — ядовитую змею, болото, обрыв. Но чаще все-таки огонь.

— Почему?

— Когда Хима была птенцом, ее лес сгорел. Я нашла птицу на пепелище, с тех пор она со мной.

— Должно быть, сильно к вам привязана.

— Да, так же, как и я к ней.

— А любовь?

— Любовь — это гнездо. Вообще любая приятная вещь, все, что вызывает удовольствие — это гнездо или небо.

— Удивительно, вы так хорошо знаете свою птицу.

— Жизнь наездника, Ваше Высочество, в небе зависит от того, насколько хорошо они с птицей понимают друг друга, — немного снисходительно улыбнулась Мина.

— А были случаи, когда птица не слушалась или даже убивала своего наездника?

— Были, но такое случается крайне редко. В основном из-за эмоциональной нестабильности, когда сова в силу тех или иных причин теряет рассудок.

— Не совсем…, - эльфийка уставилась на ведьму широко раскрытыми глазами, даже вилку до рта так и не донесла.

— Был случай, когда убили птенцов молодой самки. Через три дня после случившегося мать заклевала своего наездника.

— Что с ней стало?

— Ее убили. Птице, сошедшей с ума, невозможно вернуть рассудок, принцесса, — ответила мертвая, отпивая из бокала. Темная ненадолго замолчала.

— Как поняли, что это именно она убила, а не какая-то другая.

— Роса призналась сама.

— Но… зачем? Я не понимаю, она не знала, что с ней будет?

— Знала, — спокойно кивнула Мина. — Понимаете, Ваше Высочество, у сов нет воображения.

— И что? — очередная снисходительная улыбка мелькнула на губах Камины.

— Они не могут врать. Не могут представить то, чего не было, то, чего не видели. Поэтому и общаются понятиями. Опасность — огонь, сон — гнездо, любовь — небо, страх — узкое ущелье или бурлящая вода.

— А… — разговор шел неспешно и постепенно увлек и Камину и меня, позволив немного отвлечься от любопытных и косых взглядов. От навязчивого внимания Лероя и от прожигающих насквозь, потемневших глаз Алекса. Я была уверена, что грун, точно так же, как и я, заметил изменившееся ко мне отношение графа. И удовольствия от этого отнюдь не получал. Он злился. Он сильно злился, холод чувствовался кожей, мороз — на языке. Зима, и что мне с этим делать?

А еще я заметила Ирму. От Камины девушка, кстати, тоже не укрылась.

"И кто это?" — спросила мертвая где-то в середине ужина.

"Ирма, бывшая фаворитка".

"Тогда понятно".

"Что именно?"

"Почему она так прожигает взглядом несчастную Амелию. И почему так смотрит на твоего мужчину".

"Он не мой", — как можно холоднее отозвалась я.

"Ну да, именно поэтому ты сразу же поняла, о ком я говорю. Ну-ну, ври себе дальше.

Трусиха!"

"Мина, чего ты добиваешься?"

"Хочу, чтобы ты, наконец, открыла глаза. Тогда, может, увидишь правду, сможешь ее принять", — обронила приживалка и снова переключила свое внимание на Амелию, повелителя и Лероя.

В конце вечера, когда гостям были предложены напитки, а груны и эльфы разбрелись по малой музыкальной гостиной, Мина вышла на террасу, уставилась на ночной сад, перекатывая в руках бокал с легким вином. Она снова закрылась от меня и ее мыслей я не слышала. Тоже рассматривала деревья, залитые приглушенными солнечными лучами, цветы, слышала журчание воды и пение ночных птиц, видела, как из птичника вылетают совы, с наездниками и самостоятельно. Было странно спокойно и расслабленно, впервые за этот бесконечный суман я позволила себе несколько лучей передышки. Уютного спокойствия.

— Это серьезно? — вырвал меня и ведьму из раздумий женский голос.

— Что, простите? — Мина обернулась, несколько вдохов молча смотрела на Ирму, а потом поспешила скрыть усмешку за бокалом.