Дочь костяных осколков - Андреа Стюарт

Что я ей скажу? Что связался с Иоф Карн? Ее спасение – единственный способ искупить вину.

– Успокойся, Йовис. – Мэфи подставил голову под мою руку. – Я с тобой.

Я невольно погладил его и почесал за ушами. После выздоровления он стал говорить намного четче, чем до болезни. Я замер. На том месте, где раньше были бугорки под лоснящейся шерстью, появились маленькие рожки. Только в этот момент я впервые заметил, как изменился Мэфи. Он подрос, мордочка вытянулась, лапы стали длиннее, хвост распушился, а перепонки между пальцами стали более заметны.

– Что с тобой случилось? – Я покачнулся взад-вперед на пятках. – Из-за чего ты вдруг заболел?

– Это не болезнь. – Мэфи покачал головой. – Просто перемена. Она отбирала у тебя силы. Очень много сил.

Он сник:

– Не мог тебе помочь. Прости.

Перемена.

– Не извиняйся. – Я потрепал Мэфи по щеке. – Ты и так очень мне помог.

У меня начали подрагивать пальцы, и я отдернул руку.

– Йовис хорошо?

Естественно, мне было нехорошо. Мне теперь никогда не будет хорошо. Вместо того чтобы искать Эмалу, я слишком долго болтался между островами, изображая из себя героя. Только я не был героем.

Эмала не умерла. Она жива. Она ждет меня.

– Нет. – У меня защипало глаза. – Мне нехорошо. Нам надо уходить отсюда.

Мэфи пытался помочь: брал в зубы вещи и передавал их мне. Он их, понятное дело, обслюнявливал, но я не возражал.

Меня била дрожь, и Мэфи тут был ни при чем.

В голове постоянно звучали слова Ранами: «Она умерла».

Нет. Я бы знал.

Наконец я собрал все вещи в сумку. От влажного воздуха у меня закурчавились волосы. Я – контрабандист-полукровка, я наконец получил нужную информацию и теперь должен спасти свою любимую женщину.

Мэфи, чтобы как-то меня успокоить, прижался к моей ноге.

– Мы можем помочь здесь, – сказал он.

Я подумал о Джио, который хотел взять все острова под свою власть. Только теперь я был не в курсе его планов. Подумал о Ранами и Фалу, которые не знали, что их уже предали. О детях, которых вели на Праздник десятины. О сиротах из сточных канав, которые хотели меня ограбить.

Это правда – мы могли здесь помочь.

Но это не значило, что мы должны были помогать.

– Нет. Эмала. Она на первом месте.

Мэфи недоверчиво засопел. Он ее не знал.

– Она тебе понравится, – сказал я. – Но сейчас она в опасности. Она исчезла семь лет назад, и теперь я знаю, куда ее могли увезти.

– Мы поплывем туда. – Мэфи обошел вокруг меня.

Этого я не знал. Маила – опасный остров, я не был уверен, что смогу проскочить между рифами и уцелеть.

– Да.

Я уперся рукой в пол и приготовился встать. Похоже, даже такое простое действие будет стоить мне определенных усилий.

– Она одна, этих людей много. – Мэфи положил лапу мне на колено.

Все накопленные за последние три дня плохие чувства забурлили внутри меня и хлынули наружу.

– Мне плевать на этих людей! А им плевать на меня, их волнует только мой дар. Они меня не знают. Эмала знает. Она любит меня, а я слишком долго откладывал ее поиски.

– Я знаю тебя. – Мэфи не отвел взгляда и даже не поморщился.

– Да?

Я резко встал.

Но спасибо Бескрайнему морю, я все-таки остановился, чтобы проверить, идет ли он за мной.

Мэфи шел, так низко опустив голову, что у меня сердце чуть не разорвалось от жалости.

Но мне нельзя здесь оставаться. Если останусь, возможно, уже больше никогда не продолжу поиски.

Несколько повстанцев, которые задержались в пещерах, молча наблюдали, как я иду к выходу.

Лодка ждала меня там, где я ее оставил. Мэфи соскользнул в воду. Он был доволен, как морской лев, и, пока я брел по воде, забрался в лодку. Острова мигрировали на северо-запад, океан стал заметно холоднее, этот холод просачивался мне в ботинки. Забравшись в лодку, я быстро переоделся в сухую одежду и поднял якорь.

Мэфи лежал на носу лодки: положив голову между лапами, наблюдал, как я готовлюсь к отплытию и сверяюсь с направлением и силой ветра. Обычно, когда я ему за что-нибудь выговаривал, Мэфи либо не обращал на меня внимания, либо воспринимал это с благодушием веселого щенка.

В этот раз он не приближался ко мне, будто тяжесть на сердце не давала ему встать.

Ветер был подходящим. До Маилы долгий путь, и чем скорее мы отчалим, тем скорее приплывем на место. А еще надо было просчитать путь через рифы.

– Больше никаких остановок, – пробормотал я в ночь; луна была полная, и видимость хорошая. – Больше никаких жалостливых историй о детях, которых надо спасать, и никаких историй о режимах, которые надо свергать. Плывем прямиком на Маилу.

Мэфи только вздохнул в ответ и посмотрел на горизонт.

Я вспомнил, как мы с Эмалой делились своими мечтами. Я стану императорским навигатором. Эмала будет торговать жемчугом. В пятнадцать лет она перестала собирать моллюсков на берегу и стала нырять за жемчугом. Она умела задерживать дыхание дольше меня и совсем не боялась глубины, которая начиналась за береговой линией.

Как-то мы вместе лежали на берегу, и она сказала: «Иногда мне кажется, что я уже донырнула до той части острова, где берег перестает идти под уклон и уходит прямо в черноту. Но острова в Бескрайнем море плавучие, так что в каком-то месте он должен начать сужаться. Интересно, кто-нибудь из ныряльщиков видел дно острова?»

«Ты будешь первой». Я обнял Эмалу и поцеловал ее в лоб.

Она рассмеялась и оттолкнула меня от себя. До сих пор помню, как от нее пахло жасмином, как к моей шее прикасались ее густые черные волосы.

«Я утону».

«Ты самая умная, самая ловкая и самая сильная во всем свете». Я запустил пальцы в ее волосы.

«Ты такой обманщик», – ответила она, но улыбнулась и поцеловала меня.

Темнота постепенно затягивала небо, звезды исчезли.

Я ее не обманывал. Она была ловкой, умной и сильной. Она никогда во мне не нуждалась. Она меня выбрала. Если и был какой-то способ избежать злой судьбы, она бы им воспользовалась. Но она его не нашла. Она исчезла семь лет назад. Никто из исчезнувших никогда не возвращался.

Я много обманывал других, много обманывал себя. Возможно, это было самым большим обманом из всех. «Эмала жива. Она ждет тебя. Без тебя она не спасется». Только благодаря этим мыслям я продолжал вставать по утрам. Они не позволяли мне сдаться, удерживали от того, чтобы броситься в Бескрайнее море или отдаться в руки Иоф Карн.