Случайная судьба - Барбара Делински

Норман Андерсон оказался гораздо старше, чем она представляла, примерно ровесником Мэйды, с простым, но приятным и честным лицом. Выражение лица у него показалось ей по-детски беззащитным. Она, пожалуй, удивилась бы этому, если бы вид его спутницы не поразил ее еще больше.

* * *

Мика изо всех сил старался не думать о том, что сейчас происходит во Флориде, — уж слишком многое было поставлено на карту, а он ничем не мог тут помочь. Не хотелось ему думать и о четырнадцатилетней девочки, которая вдруг неожиданно возникла из небытия. Он мог только сожалеть о том, что ребенок, от которого в свое время отказалась Хизер, теперь держит их судьбу в своих руках. И от нее зависит не только судьба самой Хизер, но также судьба его самого и двух его дочерей. Это казалось до обидного несправедливым.

Но мир полон подобных несправедливостей, одной из которых была зверская жестокость, с которой Роб Диченца некогда обращался с Хизер. А разве справедливо то, что спустя столько лет ее бросили в тюрьму, обвинив в его убийстве? А снежная буря, грозившая сгубить его урожай? По части первых двух из них он был бессилен что-либо изменить, поэтому, взяв себя в руки, занялся сахароварней. Еще дюжина добровольных помощников явились прямо с раннего утра, и всю первую половину дня они не разгибая спины расчищали завалы. Теперь, когда основную часть трубопровода удалось привести в порядок и сок мог снова прибывать без помех, а эта часть холма была уже очищена от поваленных деревьев, будущее уже не казалось Мике таким мрачным. И пока Гриффин руководил добровольцами на подступах к сахароварне, Мика получил возможность сварить тот сок, что накопился за последнее время.

Он включил цепь. Сок медленно двинулся к выпарочному агрегату, дошел до точки кипения сначала в заднем котле, потом стек в передний котел, после чего оказался, наконец, в последнем из них. Когда он уже почти превратился в сироп, Мика включил фильтровальный пресс. И тут его настигла последняя несправедливость судьбы. Фильтровальный пресс был единственным агрегатом из всей системы, для которого требовался электрический ток. А электричества по-прежнему не было. Правда, зная, что у него есть запасной генератор, Мика не слишком переживал. И вот теперь, когда он нужен был Мике как воздух, этот самый генератор взял да и вышел из строя.

* * *

Одного взгляда на дочь Хизер оказалось достаточно, чтобы у Поппи захватило дух. Ей не нужно было говорить, кто перед ней: у Алтеи Андерсон не было ни серебристо-серых глаз ее матери, ни крошечного шрама возле губы, но в остальном сходство было просто потрясающим. У матери и дочери были совершенно одинаковые длинные густые волосы, то же лицо в форме сердечка, те же прямые брови вразлет, то же хрупкое, изящное телосложение.

Поппи схватилась за сердце. Она не могла оторвать от малышки глаз. Малышки?! Тее было четырнадцать, но с виду ей можно было смело дать все двадцать два. Весьма развитая физически, с приятно округленными формами, которые выгодно подчеркивали мини-юбка и тонкий пуловер, несомненно, итальянского производства и весьма откровенного покроя, она выглядела старше своих лет. Манеры этой девочки поражали изысканностью. Назвать ее подростком было бы просто глупо. Во всяком случае, держалась она, как молодая женщина.

Мысленно одернув себя, Поппи заставила себя оторвать от нее взгляд и попыталась запомнить имена тех, с кем ее знакомили. В зале было восемь человек, и если бы их всех предусмотрительно не рассадили вокруг огромного стола заседаний, она вряд ли бы смогла догадаться, кто из собравшихся тут адвокатов кого представляет. Поппи вежливо кивала всякий раз, когда ей называли очередное имя. Кивнула она и тогда, когда ей представили Нормана Андерсона, а вслед за ним Тею. Она подняла на нее глаза и уже не могла оторвать их, сколько ни старалась.

— Простите, — беззвучно выдохнула она, сообразив, что все смотрят на нее. — Но вы поразительно похожи на свою мать. Вы такая красивая!

— Спасибо, — прошептала Tea, но за ее вежливой, заученной улыбкой манекенщицы Поппи почудилось смущение.

Пока Сюзан лаконично знакомила собравшихся с делом Хизер, Поппи гадала, что чувствовала бы она, окажись она на месте этой рано повзрослевшей девочки. Уже давно доказано, что между матерью и ребенком существует невидимая, но крепкая связь. Если бы Поппи тоже удочерили, она наверняка со временем захотела бы узнать побольше о своей родной матери — не жить с ней, ни полюбить ее, нет — просто узнать.

Адвокаты погрузились в обсуждение понятных им одним деталей, перебрасываясь такими мудреными словечками, как «законность», «конфиденциальность», «конституционные гарантии» и «права несовершеннолетних». Поппи изо всех сил старалась ничего не упустить, но ее взгляд помимо ее воли то и дело обращался к Тее. Только сейчас до нее дошло, что Tea, должно быть, слышит все это уже не в первый раз. И для нее во всем этом, наверное, нет особой неожиданности. Так, обычное любопытство. Как показалось Поппи, девочке очень хочется узнать хоть что-то о Хизер.

Ее отец больше молчал. Он держался довольно спокойно, предоставив своему адвокату обсуждать дело с Сюзан Макдермотт — примерно так и представляла это себе Кэсси. Адвокат Андерсона рассуждал о тех неизбежных неприятностях, которые повлечет огласка подобного дела, о той боли, которую она может причинить. Он был решительно против — в особенности, по его словам, потому, что речь тут шла о ребенке.

О ребенке? То есть о Тее?! Тут уж Поппи решительно не в состоянии была смолчать.

— Честно говоря, странно, что вы вообще сочли возможным привести ребенка сюда. Я бы нисколько не удивилась, если бы вы решили оградить ее от всего этого.

Ответил ей Андерсон. Его слова прозвучали хоть и спокойно, но твердо.

— У моей дочери уже сложилось собственное мнение по этому вопросу. Она с самого начала следила за расследованием по газетам. И она сама захотела прийти сюда.

— Ей уже известно, кто ее биологические родители?

— Ей известно, что ее удочерили сразу после рождения, — коротко ответил Андерсон. — Я лично до недавнего времени и понятия не имел, что ей известно о том, кто ее мать.

Tea, покосившись на отца, виновато понурилась, и Поппи вдруг страшно захотелось спросить, что он имел в виду. Впрочем, какая разница, откуда Tea узнала о Хизер. Гораздо важнее сейчас было другое — судя по ее виду, непохоже, чтобы для девочки это стало таким уж ударом.

— У Хизер на этот счет тоже есть свое мнение. — Глядя Тее в глаза, Поппи говорила так, словно в комнате не было никого кроме них двоих. — Она бы никогда в жизни не призналась, что у нее есть ребенок, поскольку ей ненавистна была сама мысль о том, чтобы впутывать тебя в эту историю. Если бы не один человек, мы бы до сих пор не знали даже твоего имени — поскольку она сама его не знала. Считала, что не имеет на это права, раз отказалась от тебя сразу после рождения. Ей было известно только, что ты обрела родителей, которые тебя любят, и она была благодарна им за это. Она приехала в Лейк-Генри, не взяв из прошлой жизни ничего, кроме рюкзака, где было только письмо от адвоката, занимавшегося в свое время твоим усыновлением. И еще вот этого. — Поппи вытащила из сумки крохотную бирку, которую каждый новорожденный получает при рождении, и через стол протянула его Тее.