2:36 по Аляске - Анастасия Гор

– То есть он не помнит? – уточнила я, задыхаясь. – Что именно?

– То, что сотворил себе вторую личность, дабы не испытывать угрызений совести. Признав, что я – всего лишь средоточие его затаенных пороков, ему бы пришлось признать и то, что он такой на самом деле. – Другой посмотрел на меня в упор и криво улыбнулся. – Крис Роуз – не просто благочестивый и отважный полицейский. Он убийца, который стыдится того, на что готов пойти, лишь бы выжить, и что такое выживание ему приятно. Это же глупо, Джейми! Мы две стороны одной медали. Уравновешивай мы друг друга, Крис не был бы плохим парнем. Он был бы просто… обычным, понимаешь? Со своими недостатками и демонами. Но Крису этого мало. Он хочет быть чертовым святошей! И это его сломало.

Меня затошнило, и я со свистом втянула в себя воздух. Другой подошел непростительно близко и большим пальцем стер с моей щеки тающий снег.

– «Думали мы, что на самом дне, – прошептал он мне в губы с грустью, и я, как никогда, прониклась этим афоризмом. – Но тут нам снизу постучали».

Он обхватил шероховатыми ладонями мое лицо и заставил запрокинуть голову. Избитая внутри откровениями о Крисе, я смогла лишь взирать на него снизу вверх, пока вдалеке завывали волки. Хищники за лесом и хищник прямо передо мной. Как много их собралось вокруг!

– Ты обещал рассказать мне секрет, – прошептала я обветрившимися губами, с трудом сконцентрировавшись. – Как ты выбрался из сознания Криса в прошлый раз? Как нам выбраться из снов Шона теперь?

– Мой секрет в том, что никакого секрета нет, – ответил он. – Я вырвался лишь потому, что Крис сам этого хотел. Он злился. Злился на Себастьяна за то, что тот был готов предать его из страха; на Оливия, что чуть не убил его, и даже на тебя за то, что ты пробудила в нем чувства, которые были ему не нужны. Я проснулся, потому что замки на той двери открылись сами, и в этом не было никакой моей заслуги. Просто так случилось.

Я затрясла головой и отпихнула его от себя. Вышел лишь несильный толчок, и на дюйм не сдвинувший его с места. Другой был слишком высоким и мускулистым, чтобы я могла тягаться с ним, но это не помешало мне ударить его снова.

– Тогда зачем ты привел меня сюда?! – вскричала я в отчаянии. – Только тратишь мое время! Эти россказни про Криса… Я ведь почти поверила тебе!

Другой приблизился вновь, а я попятилась. Он надвигался, и в конце концов между нами не осталось свободного пространства. Сзади выросло широкое дерево, которого – готова поспорить! – еще секунду назад там не было. Я вжалась в него спиной. Менять этот мир у Другого получалось даже легче, чем у Себастьяна. Долгие месяцы одиночества и тренировок.

– Я не шутил, когда говорил, что люблю тебя, – сказал он, целуя мои руки от костяшек до кончиков пальцев, когда я попыталась отбиться от него. – Кое- какие чувства неотделимы ни от меня, ни от другого Криса. Они как нити, напоминающие о том, что, как бы каждый из нас ни старался, мы по-прежнему части единого целого… Мы испытываем одно и то же, просто по-разному.

В огромном лесу впервые стало душно.

– Я люблю тебя, именно поэтому я рассказал тебе все это. Ты должна помочь Крису. Я позволю тебе уйти вместе с ним, а меня оставить здесь. Уж не это ли есть любовь на самом деле? Посмотри, на что я готов ради тебя! Посмотри, на что ты способна, ловец.

– Не зови меня так, – сглотнула я, пытаясь выдернуть свои руки обратно. – Ты пугаешь меня.

– Чем?

– Тем, что говоришь так, будто я похожа на Сару. Я никого не заставляю себя любить!

– Ты меняешь ход вещей. Это другое…

– Да не хочу я ничего менять! И никаким ловцом я быть тоже не хочу!

– Птица не перестанет быть птицей, просто отказавшись летать, – засмеялся Другой, вырисовывая невидимые линии на моей шее под волосами, когда схватился за нее, удерживая. – Послушай. Тебе и не нужно знать, как выбраться из иллюзии Шона. Ты сделаешь все сама. Просто действуй. Так это работает с ловцами. Не отвергай себя, Джеремия. Только взгляни, что это отрицание сделало с Крисом… Оно раскололо его надвое, причинив еще большую боль. Теперь спасать его придется тебе, но ты не сможешь сделать этого, если сначала не спасешь себя.

– Спасать? – переспросила я. Слюна во рту стала вязкой, мешая сглотнуть. – Я не психиатр! А тут налицо клинический диагноз. Я-то как могу его спасти?

Другой ухмыльнулся и прижался к моему бедру пахом так, чтобы я ощутила его возбуждение. Даже сейчас он нашел для этого время.

– Заставь его принять меня обратно. Он не сможет защитить тебя до тех пор, пока не будет един в своих стремлениях. Вот твоя задача после того, как вы выберетесь.

– Если, – невольно поправила я Другого. – Если мы выберемся.

– Я – все худшее, что есть в Крисе Роузе, – напомнил Другой. – И уж если это «худшее» верит в тебя, то, может, и тебе стоит в себя поверить?

Он разжал пальцы, позволяя моим выскользнуть из его ладоней как по маслу. Послышался хруст ледяной земли и сушеных листьев, а затем Аляска утонула в мелодичной симфонии.

– Флейта, – узнала я мелодию, текущую словно отовсюду и ниоткуда разом.

Треск снега усилился, доносясь со стороны хижины, и я увидела Криса, вышедшего к нам с неизменно угрюмым и сосредоточенным выражением на лице. Он вытряхивал из волос снег, осыпавшийся с верхушек деревьев.

– Надеюсь, вы закончили. Необязательно было уходить так далеко, чтобы пошептаться, – проворчал он ревниво. – Кажется, нас зовут.

– Да, неугомонная Элис… Ты уже разбудила ее, так? – обратился ко мне Другой.

Я вяло кивнула, не в силах оторваться от Криса. Он не выглядел обделенным или обиженным, но, очевидно, все равно был недоволен моим уединением с Другим. Осознавать это было странно: я – чья-то слабость, ради которой кто-то приносит свои чувства в жертву.

Я подошла к Крису и взяла его за руку. Музыка в ушах зазвучала громче и стремительнее, напоминая вступление вальса.

– Ты… – начал Крис, но я помешала ему, приложившись губами к его губам. Поцелуй был таким глубоким и теплым, что даже и не скажешь, что в реальности мы сейчас просто бездыханные тела.

– Все в порядке. Идем. Похоже, Флейта и Себастьян что-то нашли.

Втроем мы забрались в пустой пикап на окраине леса, который словно дожидался нас, уже заведенный. За руль взгромоздился Роуз, а рядом с ним – я. Другой предпочел развалиться на задних сиденьях, вперив красные кеды, обутые не по погоде, в оконное стекло.

Мы ехали на звучание симфонии, которая вела Криса сама по себе, как золотая нить по лабиринту Минотавра. Я уже не помнила ни этого шоссе, ни этих домиков и магазинов вдоль его обочины. Зато я запомнила синий дом с гравированным почтовым ящиком.

– Это здесь, – сказала я, ткнув на дом Кали пальцем.

Крис покачал головой и проехал мимо.