Стены молчания - Филип Джолович

Кто-то ворвался в жизнь Полы, нарушил границы ее владения, оставил ее рыбок умирать. Он, не церемонясь, искалечил душу Полы.

— Большой дом, — тихо проговорил я. — Там Макинтайр надругался над тобой?

— Я еду с тобой, — сказала она.

— Конечно…

— А как ты собирался добраться туда? — язвительно спросила Пола. — Кто бы показал тебе, где это все находится? Или ты думал, что дорогу тебе укажет идея? На острове не ходит общественный транспорт.

Мы с Полой не смахивали на парочку, которая берет с собой молоток, фонарь, газету и горшочек меда. Но когда мы отъехали, на заднем сиденье «форда» в сумке из универмага обнаружились все эти предметы.

Я ничего не мог поделать, кроме как разрешить Поле поехать со мной. Это была ее машина. И вся эта ситуация была связана с ее прошлым так же, как и с моим настоящим. Но я настоял на том, что она должна будет остаться в машине на заднем плане. Она лишь засопела в ответ и сказала, что я не Джон Уэйн, а она не блондиночка, и с этими двумя фактами нельзя было не согласиться.

Пола попросила, чтобы я вел машину. А она держала на коленях карту и слушала радио. Она размышляла.

Итак, первые десять миль мы ехали на север по короткой дороге, покрытой шершавым асфальтом. Это была Южная дорога, Гранд Централ, шоссе № 495. Я уже не помнил, где мы ехали, но Пола время от времени открывала глаза как раз в нужный момент, вяло поднимала руку и бормотала: «Этот поворот», — а потом снова погружалась в размышления.

Когда мы выехали за серую пелену аллей и скоростных дорог, мы очутились в чудесном зеленом районе. Зазвонил мой сотовый.

— Харли показал мне письмо, — голос Кэрол был жестким. — Он перехитрил нашу охрану и перехватил мою почту. Как он сказал, это было для моего же блага.

— С тобой все в порядке? — осторожно спросил я.

— Мне кажется, Харли надеялся, что меня доконает это послание. Если он не может заполучить меня, тогда и никто не может. Что-то в этом роде.

Мне тут же захотелось узнать, как чувствовал себя Харли, что он сделал с собой.

— Я не мог себе представить, что…

— Конечно, — прервала меня Кэрол. — Мы все говорим странные вещи на групповой терапии. Это помогает иногда услышать собственные мысли, но потом ты осознаешь, насколько эти мысли сумасшедшие, и тут же отгоняешь их от себя.

— Что ты собираешься делать? — спросил я.

— Я занята. Позвонила кое-кому.

— Кому?

— Конраду Карлштайну.

Что? Я ехал к нему, может быть, на самую важную, толком не спланированную встречу в моей жизни, а она… а она… Во что, черт ее подери, она играла?

— У нас осталось одно незавершенное дело, — быстро сказала Кэрол. Возможно, она почувствовала надвигающийся шквал скептических «какого…» с моей стороны. — Может быть, настало время закончить все дела, — она успокоилась, и ее голос немного задрожал, словно она только сейчас осознала всю чудовищность того, что говорила.

— Ты хочешь проникнуть в дом Карлштайна, — сказала она.

Я знал, что она догадывалась об этом моем желании. Это был Мой План.

— Подожди до полуночи, тогда дом должен быть пуст. Я говорила тебе, что Конрад «сова».

— Что ты сделала? — Но я уже знал.

— Он думает, что встретится со мной в отеле в Сиоссете.

— Надеюсь, думает — правильное слово. Где ты будешь?

— В доме матери в Скарсдейле. Она сейчас во Флориде, — Кэрол помолчала немного. — У Карлштайна был такой голос, словно он ждал моего звонка. У меня создалось такое впечатление, словно он был уверен в том, что я смирюсь с неизбежным и приму его предложение, которое он сделал мне тогда на веранде. Он верит, что потеет какими-то феномонами или феромонами, или как там это еще называется.

— Ты уверена, что Конрад не знает, где ты или где ты будешь? — Если он мог передавать послания, значит, он мог и получать кое-какие сведения.

— Я не знаю, как он сможет выяснить это.

— Тебе не следовало делать этого, — сказал я.

— Назад пути нет. Если у дома на пляже не будет машины, тогда он едет ко мне. Если она там будет, значит, у меня ничего не получилось. И тогда тебе придется воспользоваться планом «Б».

— Спасибо, — сказал я.

— Я делаю это не только ради тебя. Найди что-нибудь стоящее, Фин. Карлштайну явно не понравится, если его выставят напоказ. Сделай все, что сможешь. Я не знаю, как быстро он ездит, но, скорее всего, у тебя будет чуть меньше часа, прежде чем тебе придется убраться оттуда как можно быстрее. У меня нет плана дома, поэтому я не могу сказать тебе, где у него находится компьютер. Я помню только саму веранду и какую-то комнату, окна которой выходили на море. Это все, что я знаю о доме, но еще я точно знаю, что не хочу возвращаться туда.

— Я позвоню тебе, когда все будет в порядке.

— Конечно, но если ты услышишь автоответчик, это означает, что я сплю.

Кэрол продиктовала мне номер телефона в Скарсдейле, а затем, казалось, возвела высокие защитные сооружения против продолжения разговора.

Пола цокнула языком.

— Все выглядит так, как будто я должна буду сидеть в машине и изображать Джейн для своего Тарзана, — сказала она, когда я наконец-то нажал кнопку на телефоне, чтобы прекратить разговор.

— Именно так.

Мы поспали в машине. Мы доехали до парка, располагавшегося в десяти милях от Ойстер Бей, и припарковались в тенистом углу автостоянки, которая располагалась вдоль дороги. Я достал письмо Эрни и потрепанную книгу Редьярда Киплинга «Черное и белое» с четким намерением расшифровать язык «Близнецов», но боль и усталость ослабляли мое кроссвордистское мышление. Номера на листе бумаги, слова в книге — как и где они перекрещивались? АБВ — 1 2 3. Отдельные слова. Мне казалось, что все должно было быть достаточно просто и логично. Требовалось только определить закономерность и научиться применять ее. Солнце почти село, было тепло, нежный теплый ветер обдувал мое лицо. Я слышал, как щебетали птицы. Пола дремала.

Я вышел из машины, чтобы немного размять ноги после сна. Вернувшись, я нечаянно разбудил Полу.

Было темно, на парковке, кроме нас, никого не было, и у нас оставалось чуть меньше часа, чтобы сделать последний рывок к дому Карлштайна, но этого времени было более чем достаточно.

— Ты хочешь погулять и размять косточки? — спросил я зевающую Полу. — У нас еще много времени.

Она отрицательно покачала головой:

— Давай покончим с этим.

Мы поехали.

— Знаешь что? Сначала Макинтайр был очаровательным, — внезапно сказала Пола. — Он показывал мне дом, рассказывал о пейзажах, портретах, висевших на стенах. У меня тогда еще создалось такое впечатление, что это был не его дом. Во всяком случае, Макинтайр сказал, что его построил сын бутлегера, очень уважаемого человека. Он говорил, что большинство денег отбрасывают тень и что, может быть, французы и сказали, что деньги не пахнут, но они не обратили внимания на тени, всегда были тени. Я помню, я засмеялась и спросила, а что лежало в тени его миллионов. Казалось, он принял мой вопрос всерьез и хорошенько подумал. Потом ответил, что время будет его судьей, — Пола достала упаковку жвачки из сумки и дала мне одну полоску. Потом свернула свою и положила в рот. Она принялась так усердно жевать ее, словно сок перечной мяты мог придать ей сил против неистовства воспоминаний.