Увечный бог. Том 1 - Стивен Эриксон

– Ты хочешь сейчас сказать, что собственной силы у мальчика нет?

Она бросила на него косой взгляд.

– Адъюнкт что-то про него говорила? Про мальчика?

Он осторожно кивнул.

– И что же именно?

– Что в нем – надежда для нас для всех и что в самом конце именно его сила дарует – может даровать – нам спасение.

Она вгляделась ему в лицо.

– В таком случае, Брис, мы и правда в беде.

Предательство. Когда лицо, что мы видим перед собой, оказывается фальшивым, когда глаза лгут и скрывают то, что за ними прячется. Неужели это никогда не кончится?

Мысли его снова вернулись к морскому дну – как он и ожидал. Все эти имена скрыты у меня внутри. Имена павших. Я могу услышать любое, и каждое будет произнесено своим неповторимым голосом. Но сколько из них звучат похоже, поскольку это крик боли. И… предательства. Сколько голосов, сколько раз.

– Она доверяет этим двум морпехам, – сказал он. – Верит, что они ее не предадут. Это все, что у нее есть. Все, на что она надеется.

– Да, – сказала Араникт. – Но хуже всего то, что эта оул’данка, Калит, которая сказала, что ничего не понимает, – на самом-то деле она все понимает прекрасно. К добру это или к худу, но судьба к’чейн че’маллей в ее руках. Дестриант матроны – можно ли вообразить, что она доверяет Синн? Способна вверить ей жизни их всех? Матроны и остальных к’чейн че’маллей? Маловероятно. Она в том же положении, что и мы, – все зависит от Геслера и Урагана, а эти двое только и делают, что грызутся между собой.

– У нее, должно быть, сердце кровью обливается.

– Она в ужасе, Брис. И одинока, так одинока. Среди всего этого.

Он потер рукой лоб. Их лошади брели сейчас не спеша и без особого направления. Не заметивший того знаменосец успел ускакать далеко и сейчас приближался к колонне. С этого расстояния штандарт казался белым флагом.

– Что мы можем сделать, Араникт?

– Что бы ни случилось, – ответила она, – мы должны оставаться рядом с ними. С Геслером и Ураганом, с Калит и к’чейн че’маллями. Но если дойдет до того, что нужно будет решать, кого из них спасти, если мы окажемся перед столь ужасным выбором, то это будет… мальчик.

– Но двое морпехов вот-вот друг другу в глотки вцепятся, с этим нужно что-то…

– А, с этим. Брис, эти двое, они как братья. Могут переругиваться, даже по морде один другому съездить. Могут сколько угодно перекрикивать друг друга, вот только в противном случае все было бы гораздо хуже. Мы видим проявления их человечности – ровно того самого, что они изо всех сил хотят сохранить. Все это вроде… ритуала. Означающего заботу. И даже любовь.

– Словно двое супругов…

– Я бы все же сказала – братьев. По пролитой крови, по общей истории. Когда мы наблюдаем за их ссорой, мы слышим лишь произнесенное вслух – но не все остальное, а важно тут именно оно. Калит это еще только начинает понимать – а когда наконец поймет, часть ее тревог и страхов рассеется.

– Надеюсь, ты права.

Натянув поводья, Брис остановил лошадь и спешился. Обернувшись к синецветским копейщикам, он сделал им знак возвращаться во фланговый дозор. Араникт же сказала:

– Давай немного пройдемся. Думаю, авангард еще какое-то время без меня протянет.

Она заметно удивилась, но все-таки пожала плечами и соскользнула с лошади. Ведя животных в поводу, они двинулись параллельно колонне.

– Любовь моя, – сказал Брис, – мне ведомо молчание более глубокое – и более тяжкое, – чем кто-либо в состоянии вообразить.

– Тебе не обязательно рассказывать об этом…

– Ты ошибаешься. И однако то, что я должен тебе сказать, нужно не для того, чтобы установить между нами еще более тесное доверие, хотя и на это я тоже надеюсь. Я намерен описать нечто важное – и имеющее прямое отношение к тому, что ты сейчас сказала, и я рассчитываю, что оно – с твоей помощью – поможет нам избрать направление дальнейших действий. Скажи, что тебе известно о моей смерти?

Она чуть замешкалась, чтобы зажечь новую палочку от окурка предыдущей.

– Отравление. Несчастный случай.

– А мое тело?

– Было похищено возвращенцем.

– Похищено? Быть может, выглядело все именно так. В действительности он меня забрал. И отнес в место, где мне уже довелось побывать прежде. Где на камне было высечено мое имя. Рядом с другими бесчисленными именами.

Она нахмурилась и, казалось, принялась разглядывать тонкие сухие стебли травы у них под ногами.

– Значит, так оно и случается? С каждым из нас? Наши имена высечены на камне? Из смерти в жизнь – и обратно? Как и утверждали некоторые из мудрецов?

– Сказать по правде, я не знаю, что случается с каждым. И насколько фундаментально испытанное мной отличается от того, что суждено другим. Но чувства подсказывают мне, что мой случай в чем-то… уникален. И если бы я хотел кого-то в том обвинить, это был бы Куру Кван. Он произвел ритуал, отправивший меня в отдаленное место, может статься, в отдельный мир, в край на дне океана, и вот именно там я впервые и встретил… возвращенца. Хранителя Имен – во всяком случае я назвал его так.

– Того самого, который потом пришел за тобой? В тронную залу?

Он кивнул.

– Потому что обладал твоим именем?

– Возможно, да – но может статься, что и нет. В первый раз мы встретились с оружием в руках. И я одолел его в схватке…

– Он не справился с ролью хранителя?

– Да.

– А пришел он за тобой, – сказала Араникт, – чтобы ты занял его место.

– Думаю, что ты права. – Во всяком случае, так мне показалось.

– А те «имена», Брис, о которых ты говоришь, – теперь их никто не хранит?

– Ага, это подводит нас к вопросу о моем воскрешении. А о нем тебе известны какие-нибудь подробности?

Араникт покачала головой.

– Нет. Похоже, про это вообще мало кто знает.

– Вряд ли я тебя удивлю, если скажу, что часто об этом думаю. Меня иногда посещают воспоминания о том, чего я никогда не делал и не мог видеть. Что сильно меня беспокоило, во всяком случае поначалу. Как и ты, о своем возвращении в мир живых я ничего не знаю наверняка. Меня позвали назад? Или разбили цепи? Не знаю.

– Для того чтобы достичь подобной цели, требуется небывалое могущество.

– Что-то мне подсказывает, – сказал он с сухой усмешкой, – что тут и могущества Старшего бога будет недостаточно. Желания живых – о том, чтобы ушедшие к ним вернулись, – против законов смерти бессильны. Пройти этим путем не суждено никому, поскольку в смерти мы уже не те, кем были в жизни. Я не тот же самый, кем был раньше, – тот человек умер в тронном зале у ног своего короля.