Физиология наслаждений - Паоло Мантегацца

Услада (diletto) – выражение, указывающее на один из элементов приятного ощущения, как бы производя над ним некий анализ. Его употребляют для обозначения действия чувственных или сердечных наслаждений. К области ума оно почти неприменимо.

Веселье (letizia) изображает наслаждение хотя и спокойное, но весьма живое; слово это применяется более к сердечному расположению, чем к характеру однократно поразившего ощущения; оно почти исключительно относится к обозначению состояния благодушия и общественности; оно почти всегда выражает радость, общую для многих людей одновременно.

Услаждение (compiacenza) – слово редко употребляемое, но великолепное, составляющее уже само по себе анализ чувства. Будучи принято в самом широком смысле, оно выражает чувство, состоящее как бы из двух моментов: из получения прямого ощущения и из отражения в сознании увеселяющего себя этим ощущением. Человек, услаждающий свою душу, как бы раздваивается в минуту наслаждения на две личности; одна прямо наслаждается, а другая как бы поздравляет ее с полученной усладой. Вот почему слово это всего приличнее наслаждениям самолюбия, в которых источником наслаждений оказывается отраженный в сознании нашем собственный нравственный наш образ. Но даже когда мы наслаждаемся чужим счастьем, раздвоение личности все же существует, так как в минуту услаждения мы переносим в себя усладу чуждого нам сознания.

Удовлетворение (la soddisfazione) указывает лучше всякого другого слова на приятность достижения цели и на прекращение напряжения желаний. Всякому наслаждению этого рода должно было предшествовать усиленное, более или менее долгое пожелание; удовлетворен человек только тогда, когда в нем улеглось жгучее чувство потребности. Радость эта спокойна, так как ей восстановлено внутреннее равновесие, и мы при мысли об удовлетворении невольно представляем себе образ только что наполнившейся пустоты. Слово это более всего уместно там, где говорится об утолении язв обиженного самолюбия.

Утеха (il conforto) выражает приятное чувство, испытываемое нами среди страданий, которое утомляется на время какой-либо утехой, не искореняя его всецело. Чувство это почти всегда бывает нравственно– и радостно-отрицательного свойства, представляя картину того или другого наслаждения, борющегося со страданием и отчасти его побеждающего.

Утешение (la consolazione) составляет высшую степень утехи в приемах усиленных и учащенных. Утешением страдание или вовсе изгоняется, или доводится до сносного минимума. Состоящее всегда в связи с миром чувств и идей, слово это представляется воображению в виде ангела, утирающего слезу. Не было бы страдания – не существовало бы ни утех, ни утешения. Чисто физическую боль не утешают.

Чувство довольства (la contentenza о il contento) отвечает особенному состоянию сердца, производящему в нас чувство живое, но продолжительное, обозначающее степень наслаждения более высокую, чем то, которое происходит от удовлетворения. Довольный человек находится на пути к счастью, не достигая его, однако, вполне.

Веселость (la allegria) – тоже чувство довольства, выразившееся более живым и шумным образом, хотя не всегда обладающее большим запасом увеселений. Веселость – это приятное общее настроение духа, при котором сердце искрится, извергая в виде блестящего фейерверка накопившееся в нем наслаждение. Это – довольство, юношеское и облеченное в кокетливо-веселый наряд. Веселость не может продолжаться вечно и даже в тех весьма редких случаях, когда она составляет обычное настроение человека, она все же состоит из бесчисленного количества отдельных вспышек, между тем как довольство составляет естественный свет, ровно и спокойно исходящий из живого светильника.

Благодушие (uon umoro), или счастливое расположение духа, составляет переходную ступень между довольством и веселостью. Его можно уподобить огню, кротко и ярко светящемуся, прерываемому от времени до времени светлыми, вылетающими из него искрами. Слово это обозначает обычное человеку состояние, не производимое цепью наслаждений, но располагающее, однако, людей ко вкушению всевозможных благ.

Радость – это наслаждение, облекшееся в лучший весенний наряд свой, пляшущее посреди цветистого луга, звучно и весело ударяя в звонкий тимпан. Можно бы назвать ее довольством, принявшим более небесный образ и нарядившимся в самые яркие одежды. В действительности же радость блеснет иной раз и скроется, обратившись в мигающую нам издалека точку. Это – красивый бенгальский огонь, которому пристало одевать румянцем щеки юноши. Радости старческих лет бледны и немощны и по большей части недостойны этого имени; они покрывают лицо старца искусственными, не свойственными ему румянами.

Ликование (il guibilo) доводит чувство радости до бурной и шумной степени, достояние по большей части толпы или многолюдства. Это – довольство праздничное, обуревающее сразу множество лиц. Это – веселость, надевшая наряд вакханки.

Восторг (il gaudio) – это радость общественная, доходящая своим совершенством до чистейшей области умственных наслаждений. В высших своих проявлениях это земная радость, коснувшаяся пределов небесного мира.

Исступление (il tripudio) – сумма бурных, беспорядочных ликований, переходящих в судорожное настроение умалишенных, – настроение, охватывающее народные массы и переходящее в состояние нравственного опьянения.

Очарование (la delizia) составляет наслаждение весьма сложного рода, заключающее в себе и чувственные элементы сладострастия и эфирные радости сердечных чувств. Беру смелость одинаково назвать очарованием и самое идеальное и нужное проявление сладострастия, и самую пластически-материальную радость сердечных чувств.

Сладострастие (la volutta) – это чувственное наслаждение, доводящее в человеке до спазматического трепета чувствительные в нем фибры, переводя их по степеням всевозможных ощущений; в переносном же смысле сладострастью придают значение чистейшие наслаждения ума и сердца, когда они доходят до высшей степени интенсивности. Вне своего точного, прямого значения слово это ставится формулой для выражения необъяснимого; оно обращается в великолепную мантию для прикрытия неведения и бессилия человеческого. В сущности, сладострастие – только весьма краткая линия для обозначения наслаждения, вполне чувственного.

При слове «блаженство» (la felicita) трепетно бьется сердце всякого человека. Люди стараются доказать истинное значение его в мире действительности. Принятое в физиологическом смысле, блаженство составляет великую степень довольства, ощущение чудной гармонии, распространяющейся по всему организму объятого им человека.

Человек, которому в течение действительной жизни редко удается присесть хотя бы на низшую ступень самоудовлетворения, старается теоретически достигнуть какого-то апогея неземного счастья, созидая для него метафизическое понятие о верховном блаженстве. Мы представляем себя восхищенными, до настоящего экстаза наслаждений, не имеющих ни образа, ни формы, в которых нас поддерживает полнота неземных радостей, не могущих найти себе выражения ни звуком, ни словом, ни знаком. Слово «блаженство» употребляется только в виде гиперболы или шутки; в действительности же слово это может быть применено только к радостям небесного мира. «Щекотание», «восхищение», «восторженность» и «опьянение» – вот термины, обозначающие различные степени наслаждения, внешние признаки которых переданы этой терминологией, образами, взятыми из вещественного мира.