Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

11 мая Хрущев появился в столичном парке культуры и отдыха им. Горького, где были выставлены обломки сбитого У-2, и прозрачно намекнул, что в Советском Союзе не будут приветствовать приезд

Эйзенхауэра и что его придется отменить. Что же касается перспектив саммита, то определиться в этом вопросе он смог только в самый последний момент, в аэропорту, где собрались для его проводов члены Президиума ЦК. Решено было потребовать от американского президента, чтобы он выразил сожаление по поводу имевших место нарушений воздушного пространства СССР, дал обязательство никогда вновь его не нарушать и наказал тех, кто несет за это непосредственную ответственность. Рассказав об этом своим помощникам уже на борту самолета, Хрущев добавил, что считает практически невероятным принятие этих требований:

— Поэтому, представляется мне, весьма вероятно, что конференция закончится провалом. Это достойно сожаления, но у нас нет выбора.

16 мая 1960 г. главы правительств четырех держав, в соответствии с ранее достигнутой договоренностью, были уже в Париже. Уже их предварительная встреча не обещала ничего хорошего. Эйзенхауэр сделал было движение, чтобы направиться к Хрущеву, но, встретив его леденящий взгляд, все понял и остановился. Взаимные приветствия не состоялись, и оба лидера не пожали друг другу руки. После нескольких слов, произнесенных де Голлем, слово взял Хрущев:

— Совещание может начать свою работу в том случае, если президент Эйзенхауэр принесет свои извинения Советскому Союзу за провокацию Пауэрса.

— Подобных извинений я приносить не намерен, так как ни в чем не виноват, — еле слышным голосом, скорее для себя, чем для других ответил Эйзенхауэр.

«Все участники встречи поняли, что оставаться сидеть на своих местах — значит начать состязание в том, кто кого пересидит. Поэтому все, не произнося ни слова, покинули зал, — вспоминал Громыко. — Этот случай, возможно, уникальный в истории. Но так было».

Хозяин встречи де Голль еще как-то пытался спасти положение. Встретившись с Хрущевым, он дал понять, что «Эйзенхауэр в принципе не прав, но ему чуть ли не следует все это простить, вроде как нашалившему ребенку». Но из этой попытки ничего не получилось.

Итак, совещание глав государств и правительств «большой четверки» в Париже сорвалось. Был отменен уже полностью согласованный ответный визит американского президента Д. Эйзенхауэра в СССР. В советско-американских отношениях наступил очередной период охлаждения.

В СССР началась новая антиамериканская кампания, в которой активное участие принял сам Хрущев. Он превзошел самого себя, призывая божий гнев на голову Эйзенхауэра. В конечном счете получилось так, что не Белый дом вынужден был оправдываться, а постоянные вспышки советского лидера стали вызывать отрицательную реакцию в мировом общественном мнении. И не только в мировом.

По разнарядке ЦК в этой кампании должны были принять участие и видные представители общественности. Так, среди 9 ораторов на совещании передовиков соревнования за звание ударников коммунистического труда полагалось выступить и хрущевскому любимчику А.Т. Твардовскому. Он отказался под благовидным предлогом, но, что весьма характерно, уехав на дачу, сел на всякий случай писать речь:

— Думаю, напишу, чтобы показать потом черновик — что я не по лени и не по пьянке отказываюсь, а просто выступать с этим не хочу, — говорил он тем, кому доверял.

А среди последних были и такие, кто смотрел на все происходящее вокруг гораздо более критично. «Читать газеты все неприятнее, — записывал в свой дневник 4 июня 1960 г. критик В.Я. Лакшин. — Запорожская брань Хрущева против “империалистов”… А дела, видно, запутываются все больше». Отмечая месяц спустя «накал истерии в мире», он так его комментировал: «Наши глупят, хвастаясь перед всем миром, сбивая самолет над нейтральными водами и отказываясь идти на международный суд. Легковесность и произвол в политике».

Критика американского правительства присутствовала и во всех выступлениях Хрущева во время его пребывания в Нью-Йорке в сентябре 1960 г., куда он явился на сессию Генеральной ассамблеи ООН и где основной его мишенью был империализм и колониализм.

«Прорыв на Юг», совершенный Хрущевым и Булганиным в 1955 г., был только началом активного советского наступления по «тылам империализма». О роли национально-освободительного движения и перспективах борьбы бывших колониальных и полуколониальных стран за подлинную независимость много говорилось на XX съезде КПСС. Поддержка, оказанная Египту о время Суэцкого кризиса осенью 1956 г., значительно увеличила авторитет и влияние СССР и советского руководства в национально-освободительном движении.

Два года спустя обстановка на Ближнем и Среднем Востоке снова накалилась. В феврале 1958 г. Египет и Сирия создали Объединенную Арабскую Республику. Сторонники присоединения к ней восстали в Ливане. В противовес этому королевские режимы Ирака и Иордании образовали Арабскую федерацию, правительство которой возглавил иракский премьер, ярый англофил Нури Сайд. Но в ночь на 14 июля 1958 г. иракские военные во главе с А.К. Касемом свергли его, провозгласили республику и объявили о выходе из Арабской федерации и из Багдадского пакта, оформившего создание военно-политической группировки в составе Турции, Ирака, Ирана, Пакистана и Англии. Реакция США последовала немедленно: уже на следующий день американская морская пехота высадилась в Ливане. 17 июля иорданский король Хусейн объявил себя главой Арабской федерации и пригласил в страну английские войска.

В тот же день в советских газетах появились сообщения о начале учений сухопутных и военно-воздушных сил в Закавказье (с привлечением кораблей Черноморского флота) и Туркестане. Руководить ими должны были маршалы А.А. Гречко (первый заместитель министра обороны) и К.А. Мерецков. Из глубины страны туда началась демонстративная переброска армейских соединений. Затем было объявлено о начале маневров болгарской армии с участием самолетов советской дальней авиации.

— Чтобы выглядело убедительнее для турок, — разъяснял Хрущев смысл этой акции. — А без их участия американцы не сунутся в Ирак.

Соответствующая пропагандистская кампания была развернута и в стране. Повсюду созывались митинги по месту работы. И, как отмечалось в докладной записке отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, «повсеместно рабочие, колхозники и интеллигенция горячо поддержали заявление советского правительства в связи с событиями на Ближнем и Среднем Востоке».

— На всей земле не найдется ни одного честного человека, который бы мог примириться с той наглостью, с которой США и Англия лезут в дела других народов, — говорила на текстильном комбинате «Красное знамя» в Раменском ткачиха Панкова. — И правильно сделало наше правительство, когда ясно заявило, что советскому народу вовсе не безразлично положение дел на арабском Востоке. Только так, прямо и решительно, можно остановить агрессоров.

Многие выступавшие просили правительство разрешить им поехать в качестве добровольцев в Ливан, «чтобы с оружием в руках помочь ливанскому народу защитить свою свободу и независимость».