Багряная империя. Книга 2. Клинок из черной стали - Алекс Маршалл

– Они еще не вернулись?

– Ого-го-о-о! – донеслось из темноты, и Мрачный с Гын Джу, обменявшись понимающими взглядами, дружно покачали головами.

Затем Мрачный искупался в илистом озере, разрешил Пурне и Дигглби заняться тем же, а сам с жадностью набросился на еду. Заяц оказался таким тощим, что едва ли стоил потраченных трудов, но вкус мяса и стекающий по подбородку сок сами по себе приносили удовольствие. Глядя, как Гын Джу срезает тонкие кусочки миниатюрным ножом, называемым очинкой, и просовывает под маску, Мрачный подумал, что сам в глазах непорочного выглядит сущим дикарем… Но зачем бороться со своей натурой? Чи Хён его манеры скорее забавляли, чем коробили, и что за беда, если ее хахаль смотрит на ужинающего Мрачного, выкатив глаза? Кроме того, какой нормальный человек станет любоваться, как другой ест? Даже думать об этом противно.

– Послушай, – начал Мрачный, определив по крикам и плеску воды, что Пурна и Дигглби какое-то время побудут в стороне от костра, – Чи Хён…

И без того бледный румянец слетел с лица Гын Джу, а рука, державшая заячью лапу, задрожала. В отличие от другой, сжимавшей очинку. Отрывисто, словно нарезая слова своим плюгавым ножиком для вострения перьев, он спросил:

– Что… ты… хочешь… сказать?

– Ты должен знать… – Во рту внезапно пересохло, словно Мрачный обкурился биди, хотя не сделал и затяжки с того самого утра, когда встретился с Чи Хён возле мертвого дедушки. – Ты должен знать, что я не пытался поссорить вас. Не стану тебе врать, будто не влюблен в нее, но я никогда не говорил ей про тебя ничего плохого.

– Ох… – Гын Джу отвел взгляд, словно в смущении, но Мрачный по собственному опыту знал, что это означает. – Я не виню тебя в том, что произошло между мной и Чи Хён. Я… сам все испортил, и даже если бы она не встретила тебя, когда мы с ней были в разлуке, по возвращении наверняка бы… Да, это моя ошибка, и только моя.

– Ох… – облегченно вздохнул теперь уже Мрачный, одновременно коря себя за то, что не завел этот разговор раньше. Последняя неделя прошла бы не так нервно, если бы он взял волка за рога еще в таоанской бане, когда Дигглби и Пурна гонялись друг за дружкой и со знанием дела фехтовали свернутыми в трубку полотенцами. – Что ж, хорошо.

– Но я тоже не стану лгать тебе. – Теперь Гын Джу твердо глядел в глаза Мрачному, и ни одна рука больше не дрожала. – Я не отступлюсь от нее только потому, что однажды сделал глупость. Я верну ее, пусть даже ценой своей жизни. Она – солнце, наполняющее меня силой, луна, указывающая мне дорогу, и если я сам вызвал темные тучи недоверия, что ж, можешь не сомневаться, что их скоро разгонит ветер моей страсти.

– Ух ты! – только и смог сказать Мрачный, не уверенный в том, что все правильно понял, поскольку непорочный говорил слишком взволнованно и торопливо. Но ему самому время, проведенное с Чи Хён, дало нечто большее, чем просто разбитое сердце. – Значит, мы оба постараемся показать себя с лучшей стороны, правильно? И пусть она выберет самого достойного.

Гын Джу поморщился – похоже, счел, что Мрачный говорит опасные глупости или даже что похуже.

– Ты ведь любишь ее, Мрачный…

– Ты тоже. Но дело не в том, чего хочешь ты или я, а в том, чего хочет она.

– Разумеется! – воскликнул Гын Джу, на этот раз уже точно с досадой. – Я никогда не говорил ничего другого. Если ты хоть на секунду подумал, что я могу сделать что-нибудь против ее желания…

– Они возвращаются, – тихо проговорил Мрачный, услышав шлепок свернутым полотенцем и пронзительный визг. – Хочешь дать им пищу для сплетен? Или лучше отложить разговор до возвращения? Не думаю, что кто-то из нас сумеет завоевать расположение Чи Хён на таком расстоянии, так что давай на время забудем о соперничестве.

– Да, конечно, – прошептал Гын Джу еще взволнованней, чем прежде. – Мы не соперники, мы достойные мужчины, заботящиеся о ее благе. Согласен?

– Согласен, – ответил Мрачный, не предполагавший, что этот задиристый мальчишка даже через тысячу оттепелей назовет его достойным мужчиной. И добавил, повысив голос, поскольку Пурна и Дигглби наверняка уже пытались бесшумно подобраться к костру: – Потому-то эту болезнь и называют заячьим желудком.

– Это нечестно – начинать без нас! – возмутилась Пурна, выскакивая из темноты и стуча зубами, потому что из одежды на ней было только мокрое полотенце.

– Да-да, повтори все сначала, – поддержал ее Дигглби, чья набедренная повязка оставляла еще меньше простора для воображения, чем наряд тапаи. – Обожаю всякие ужасные подробности.

– Извини. – Мрачный заговорщицки подмигнул Гын Джу. – Я никогда не пою одну песню дважды за ночь.

– Ладно, тогда расскажи что-нибудь еще, пока мы одеваемся. – Пурна сдернула с себя полотенце, чтобы обсохнуть у огня, а Гын Джу и Мрачный деликатно отвернулись. – Марото говорил: тот, кто разжег костер, считается хозяином, а хозяин имеет право хвастаться первым.

– Он так говорил?

Не успел Мрачный насладиться причудливой смесью тревоги и облегчения после задушевного разговора с Гын Джу, как призрак дяди вынырнул из небытия, чтобы, по своему обыкновению, испортить настроение племяннику. Этот лицемерный трус еще раз запятнал честь, когда осмелился учить обычаям клана своих спутников.

– Готов поспорить, он спел вам много песен о своей храбрости.

– Сказать по правде, все были озабочены тем, чтобы переспать с ним, – заявил Дигглби. – Мы до того увлеклись – Хассан, Дин и я, – что даже заключили пари, окажется ли его последний рассказ еще более нелепым, чем предыдущие. Это было так забавно, что Дин…

Дигглби замолчал, глядя на огонь с таким печальным лицом, что Мрачный проникся к нему сочувствием, хоть и боялся даже представить, насколько хуже пошли бы дела, если бы в отряде было четыре щеголя, а не два. Но они могли бы возражать против общества дедушки, а Мрачный пожертвовал бы всеми пальцами, лишь бы старик сопровождал его в этом последнем походе.

Захотелось развеять гнетущую атмосферу или, по крайней мере, чуть поднять настроение спутникам, и варвар, вопреки собственному обещанию хранить любимые истории своего детства в голове, решил поделиться одной из них.

– Если по справедливости, то вы правы, я здесь за хозяина, а значит, должен спеть первым, – объявил он и только теперь увидел небольшую проблему. – Ммм, дело в том, что все мои песни на языке Кремнеземья.

– Услышать такое от варвара, который всю дорогу болтал на непорочновском лучше, чем эта парочка! – хмыкнул Гын Джу.

– Нет, тут совсем другое, – возразил Мрачный. – Слова – это только часть песни, а есть еще… да, есть еще ритм и рифма. Я могу пересказать смысл на непорочновском, но это будет уже не песня, а просто история, и так было бы неправильно.

– Тогда пусть Гын Джу переводит, – предложила Пурна. – Разве каждый непорочный не говорит на кремнеземском, как и на других торговых языках?

– Далеко не все, – ответил Гын Джу, и маска качнулась, когда он нагнулся раздуть ослабевшее пламя. – Но ты права, я знаком с этим языком, как и со многими другими.