Сон в руку - Полина Дельвиг

— Ты что, обалдела? Что я тебе сделала?

— Я хотела тебя успокоить…

— Иди лучше успокаивай своего свекра — он теперь будет оплачивать убытки.

— Так он жив? — удивилась Катя. Надо заметить, что особой радости в ее голосе не прозвучало.

Полетаев подтвердил:

— К великому несчастью, Виктор Семенович жив. Разумеется, к его великому несчастью.

— А кто же тогда умер?

— Из людей, слава богу, никто. Засосало лошадь. Теперь ваш свекор будет за нее расплачиваться.

Катя несколько секунд переваривала сказанное, а потом, присев рядом с сестрой, расхохоталась. Вскоре обе женщины просто заливались смехом.

— Ой, я… не могу… — веселилась Катя, — представляю, какое у Виктора Семеновича будет лицо, когда ему принесут счет…

Даша вытирала слезы:

— Спорим, им не удастся получить ни копейки. А то еще и самим заплатить придется!

Даша оказалась не слишком далека от истины, предположив, что Виктор Семенович постарается уйти от ответственности. Когда женщины осторожно приоткрыли дверь и заглянули к нему в номер, заслуженный турист лежал на кровати, а рядом восседал его сын и какой-то субъект.

— …Так вы утверждать, что кунь был бешеный? — вопрошал незнакомец и что-то быстро чиркал в блокноте.

— Совершенно бешеный! Просто дальше некуда. Да у него пена с губ капала, спросите кого хотите! Я вот что думаю, — Виктор Семенович понизил голос, — они, хозяева то есть, прекрасно знали о его болезни, но решили найти козла отпущения…

— Вы утверждать, что они хотели менять кунь на козел? — субъект перестал писать и вопросительно посмотрел на лежащего.

— Да нет! Это… это просто оборот такой. Не придавайте значения… Я хотел сказать, что кунь был совсем плохой, дохлый, понимаете? Ферштеен? А я, — он постучал себя костлявым пальцем в грудь, — должен был за куня платить. Как будто он живой, здоровый. — Виктор Семенович приподнял обе руки и согнул их в локте, делая вид, что играет мускулами. — Здоровый. Ферштеен? Я не хотеть платить за мертвый кунь, я хотеть, чтобы мне платить за мой травма. Физический и моральный. You must ферштеен me. Understand?[23]

Даша тихо прикрыла дверь.

— Тяжелый случай. Хотя… — Она почесала рыжий затылок. — Немного удачи, и вы уедете отсюда богатыми людьми. Ладно, надо узнать, что с остальными. Кто там еще хочет полцарства за куня…

Прохазку они нашли быстро. Пан Ярослав готовился отобедать. Причем «готовился» — слабо сказано. В предвкушении жарящегося на открытом огне гуся размером с поросенка толстяк намазывал огромные ломти хлеба топленым салом с кусочками репчатого лука, черпая это чудо гастрономии из стоящего перед ним пузатого глиняного бочонка.

— Разминаетесь? — Даша присела рядом. — Ну и вонища… Фу!..

— Что вы понимаете в еде? Это лучшая закуска в мире, — сказал Прохазка, не обратив никакого внимания на грубость подчиненной.

— Если печень выдержит. Послушайте, вы в курсе, что случилось со старым паном?

Бородач кивнул:

— Как же, как же… Такое несчастье!

Отщипнув хлебную корку, Даша сунула ее в рот.

— Нашли кого жалеть! Сам виноват…

Прохазка так удивился, что даже перестал жевать.

— А что же он мог сделать? Конь — животное подневольное. Откуда ему знать, что всадник того… — Он покрутил ножом у виска.

Даша рассмеялась:

— Так вы лошадь пожалели!

— А кого еще? Ведь не этого старого сумасшедшего… Это ж надо — полезть на болота! Ездить не умеет, только животное мучает…

Вздыхая и качая головой, пан Ярослав принял от подошедшего официанта огромное блюдо с гусенком и соответствующим гарниром. Там была капуста двух видов, маринованная свекла, морковочка со сметаной, пикули, пропеченная до золотисто-коричневой корочки картошка, горошек, спаржа и прочая и прочая.

— Что же вам все в одну миску-то свалили? — поинтересовалась Даша, недоверчиво рассматривая обед.

Просто не верилось, что один человек в состоянии съесть такую гору.

— Пани Дагмар, я вас не учу искать преступников, а вы не учите меня есть. Лучше присоединяйтесь. Мне кажется, что за эту неделю вы сильно исхудали.

— И слава богу! — воскликнула Даша. — Надеюсь, вы не рассчитывали, что я достигну ваших размеров?

Из-за угла показались Ример, Полетаев, конкистадор и дети. Все были оживлены. Несчастье с Катиным свекром заметно сблизило путешественников.

— Где это таких гусей дают? Мы тоже есть хотим! — весело загалдели вновь прибывшие.

— Виктора Семеновича видели?

— Пива принесите…

— А мне колы…

— Да! И побольше, со льдом.

— Никакого льда! — Катя с беспокойством смотрела на разгоряченных детей.

Даша подвинулась поближе к Прохазке, чтобы и остальные могли разместиться.

— Слушайте, — Ример был в потрясающем настроении, Даша видела его таким впервые, — этот старый дурак…

— Коля, все-таки он пожилой человек, — деликатно заметила Катя.

— Он пожилой дурак! — отмахнулся Ример. — Нет, вы представляете — загнать лошадь на болота.

Полетаев покивал:

— И как ему это удалось — ума не приложу. Ведь животные чуют опасность…

— Я вам так скажу — если бы я был той лошадью, то тоже покончил жизнь самоубийством. Это лучше, чем таскать на своем горбу такого урода. — Ример жадно отпил пива. — Кстати, Рыжая, а ты была в деревушке, что поблизости?

Даша окаменела в буквальном смысле слова.

Мало того, что Ример обращался к ней так, словно они всю предыдущую неделю пили на брудершафт, но, судя по всему, он тоже нашел злосчастный дом.

— Что ты имеешь в виду? — с вызовом спросила она.

— Да домишко там один… любопытный. — Ример подмигнул ей. — Ладно, не темни.

— Не знаю. Может быть. — Даша потянулась за хлебом и салом.

— Так вот почему вы были так взволнованы! — заметил Полетаев, внимательно прислушивавшийся к их разговору.

Даша опустила глаза, веснушчатые щеки пошли пятнами.

— Не понимаю, о чем вы…

— Да все вы прекрасно понимаете! Это тот самый дом, который все ищут?

— По крайней мере, очень похож, — промямлил Ример с набитым ртом. — Я туда зашел вроде как по ошибке, так там бабка какая-то полоумная живет. Траволечением занимается.