Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен

столице, что здесь – сразу же думают, что Нуска зарабатывает своим телом?

Думаете, Нуска не мог бы? Не мог отбросить свою гордость да пойти за легким золотом, так и сяк вертясь перед богатыми господами? Мог. Ему не раз предлагали даже посетители, пришедшие за излечением. Его не раз пытались и принудить.

Нуска бежал до тех пор, пока не почувствовал слабость в ногах и острую боль в легких. Пришлось завернуть за угол и остановиться, чтобы отдышаться. Хотя глупо было надеяться, что сурии, подобный Хайе, не сможет его догнать. Уже через секунду карборец влетел в закоулок следом и врезался прямо в Нуску. Они покатились по дороге, пачкая одежды и разбивая колени с локтями.

Лекарь валялся в грязи и мусоре, смотря на красивое и благородное лицо нависшего над ним аристократа, который распинался перед ним, извиняясь. Нуска только сощурился, из последних сил сдерживая слезы. Хаванец никогда не позволял себе плакать перед другими. Никогда. Как бы ни было плохо, голодно и холодно, он понимал, что нет зрелища более отвратительного и жалкого, чем плачущий над пустой тарелкой нищий.

Потому Нуска проглотил подступивший к горлу комок и просто хмуро уставился на Хайю, которого абсолютно не слушал. А потом перебил:

– Что тебе надо, а? Может, пойдешь куда-нибудь на главную площадь да подашь ручку для поцелуев парочке сурии? Знатный hve.

Хайя тут же замолчал. На его лице отразилась обида: хоть он и не понимал лесного языка, но, видимо, догадался, что его обзывают.

– Нуска, прости, – просто сказал он, растерянно вглядываясь в покрасневшие глаза хаванца. Хайя схватил Нуску за руку и помог ему подняться. – Это просто… со стороны выглядело…

– Конечно, я знаю, как это выглядело, – холодным тоном перебил лекарь и, сев, тут же отдернул руку.

– Я… просто волновался. Я не хотел бы, чтобы тебе приходилось с таким трудом зарабатывать золото… – выдохнул карборец, встав на ноги. Он не спешил отряхиваться от налипшей на одежду грязи и пыли, да и эти одежды уже все равно пойдут на выброс.

– Конечно. Куда там. Богатеньким сынкам главных сурии никогда не понять таких, как я.

Нуска не хотел ругаться, но все равно изливал накопившуюся в нем за столько лет обиду. Он даже на ноги тут же вскочил, не желая валяться в пыли перед аристократом. Сейчас в Нуске бурлила злость, которую он и без того долго сдерживал, крутясь в благородных кругах. Но перед Хайей почему-то скрывать свои чувства было особенно трудно.

Если бы это был кто-то другой, то, наверное, он бы уже развернулся и ушел, услышав столько оскорблений в свой адрес. Но это был Хайя, а он никогда не сдавался и никогда не бросал начатое.

– Нуска, ты же понимаешь, что я не пытался тебя оскорбить? К тому же… я искал тебя совсем для другого, – спокойно произнес карборец, подступая ближе. Нуска попятился, но уперся спиной в стену.

– И для чего? Пока что ты только лишил меня праздничного веселья, – хмуро сказал лекарь и отвернулся, чувствуя, как юный сурии склоняется над ним и почти дышит на ухо.

– Я хотел… сказать тебе спасибо. И меня совсем не волнует твой ранг или то, как ты зарабатываешь на жизнь. Если ты видел мое прошлое и отношения с Уменой… Значит, должен понимать, что меня в последнюю очередь волнует твое положение, – тихо проговорил Хайя и с надеждой заглянул лекарю в глаза. Видимо, он был готов даже раскланиваться, лишь бы не вступать в перепалку.

– Да не за что. Только в следующий раз приведи мне десяток страдающих от болячек, чтобы я смог хоть рот оросить твоей благодарностью, – ворчливо отозвался Нуска, но уже не так злобно. Он и сам не понимал, что на него нашло. Он ведь уже привык к чужим косым взглядам и неприятным шепоткам. Так почему ему стало настолько стыдно за свою работу перед этим сурии?

– Нет уж. Ты ведь согласился быть личным лекарем самого эрда. Отправишься в школу?

– Верно.

– Тогда навести меня, когда получишь ранг повыше моего. Отыграешься, – посмеялся вдруг Хайя.

Но Нуска уже глубоко задумался, а затем вдруг спросил:

– Хайя… Почему, когда мы были в лаборатории Хинга… ты назвал меня Уменой? Тебе хотелось бы видеть во мне человека, которого ты любил? – Нуска, задав этот вопрос, тут же отвел взгляд. На самом деле он надеялся узнать, как это работает. Сам он никогда не был влюблен в кого-то, а потому пытался понять ход мыслей Хайи.

– Нет, – покачал головой Хайя, а затем снова схватил лекаря за руку, задрал ту выше и прислонился лбом к забинтованному запястью. – Просто вы двое – единственные, кто верили в меня. И единственные, кто отнессся ко мне, как к равному, как к другу. Я никогда не забуду жертву Умены и пролитую тобой кровь.

Нуска только поморщился. Сейчас Хайя своими странными речами напоминал эрда. А потому лекарь надавил ладонью на щеку карборца, отодвигая его подальше.

– Ну хватит уже. Ты лучше скажи, тебя уже назначили лидером научной группы? – быстро перевел разговор Нуска.

– Ага. Они, как обычно, превратили это в безднову церемонию. Эрд сидел с таким видом, будто скорее бы отдал эту должность крысе, чем мне. Или куску руды, оставшемуся от Хинга, – посмеялся Хайя, который совсем не обиделся на то, что его в очередной раз оттолкнули.

– Тогда поздравляю. И да, я тебе кое-что задолжал, – ворчливо заговорил Нуска, но затем вдруг вскинул руки и обнял его.

Когда лекарь отстранился, Хайя вскинул голову, вглядываясь в лицо хаванца в поисках ответа. А затем в его глазах задрожали слезы.

– Ох, бездна, дай мне время немного прийти в себя. Неужели тебе так обязательно ехать в вашу проклятую столицу?

Хайя ткнулся лбом в плечо Нуски. И так и застыл, не шевелясь, лишь сдерживая подступившие слезы. Никто не хотел, чтобы их дружба закончилась так скоро. Но у каждого из них был свой путь, который необходимо пройти. И наверняка, когда они вновь встретятся, им будет чем похвастаться друг перед другом.

Они разошлись с Хайей без лишних слов или слезливых прощаний. А Нуска сразу отбросил странную тоску, на секунду охватившую его, и отправился на поиски своей ходячей сумы. Конечно, Нуске было очень неприятно просить серебро на мелкие расходы, а потому он намеревался просто втянуть эрда в свою пьянку и заход по местным лавкам с закусками. Тем более что этому старику в теле молодого правителя было бы полезно развеяться.

Время близилось к вечеру. На небе появились две