Горький вкус времени - Айрис Джоансен

– Но и не подтверждаю.

– Я не пытаюсь обманом заставить вас выдать Жан-Марка. Я уважаю преданность. – Франсуа осторожно встал на ноги и выпрямился, покачиваясь. – А теперь я попрошу вас показать комнату, о которой вы говорили. У меня до сих пор такой дурман в голове, что я могу думать только о сне.

– Давайте я помогу вам. – Катрин взяла со стоявшего рядом с ней столика серебряный подсвечник и быстро подошла к молодому человеку. Положив его руку к себе на плечо, она обхватила его за талию. – Обопритесь на меня. Я достаточно сильная. И держите подсвечник.

Франсуа лукаво взглянул на нее.

– Вижу.

Катрин повела его к двери салона.

– Если вы не собираетесь догонять Жан-Марка, то что будете делать?

– Вернусь в Париж.

– Вы не опираетесь на меня. Это очень глупо. Нам еще надо подняться по лестнице, а вы ни за что не сумеете одолеть ступеньки сами.

– Извините. – Они прошли через вестибюль и стали подниматься по лестнице, и здесь Франсуа позволил себе перенести частицу своего веса на девушку. – Я не привык на кого-то опираться.

– Это совершенно очевидно. Вы всегда начеку?

– Да. – Франсуа сделал еще два шага. – От вас пахнет сиренью.

– Это новые духи, разрабатывает их месье Огюстэн. Мишель говорит, в них не хватает еще аромата корицы.

– Неужели? А я и не знал.

Они добрались до лестничной площадки, и Катрин помогла Франсуа пройти по коридору.

– Дантон на вас рассердится?

– Он будет не в восторге, но предпочтет видеть Танцующий ветер в руках Жан-Марка, а не Марата. По крайней мере равновесие сил останется прежним.

Они остановились у второй по коридору двери, и Катрин потянулась к фарфоровой дверной ручке.

– Вам следует спать весь день, а если не станет лучше, я пошлю за врачом в Грасс.

– У меня просто сильно болит голова.

– Вам был причинен вред в Вазаро. Я не допущу, чтобы вы уехали отсюда больным. – Катрин открыла дверь и вошла в спальню. – Вам понадобятся свечи?

– Нет. – Франсуа отдал девушке подсвечник. – Вы сами ложитесь. У вас измученный вид.

– Я не могу. Скоро рассветет. Сборщики выйдут в поле.

Франсуа нахмурился.

– Вы устали. Вам надо отдохнуть.

– Я сегодня поеду по разным полям и буду только присматривать за работой. Это нетрудно. – Катрин устало вздохнула. – Так много дел, а я еще не все знаю.

– Разве это не входит в обязанности Филиппа?

– Я отослала Филиппа навестить семью.

– Правда? – Глаза Франсуа остановились на лице девушки. – Интересно, почему же вы так поступили?

– Потому что мне так захотелось. – Катрин помолчала. – Вы уверены, что вам больше не понадобится помощь? Уголок его рта приподнялся в намеке на улыбку.

– Конечно. Вы выполнили свой долг хозяйки Вазаро.

Рука Катрин крепче сжала подсвечник. Зеленые глаза Франсуа блестели в мерцающем свете свечи, и девушка снова ощутила странное притяжение.

– Если я вам понадоблюсь, позовите. Я оставлю дверь своей комнаты приоткрытой.

– Буду иметь это в виду. – Франсуа шагнул в спальню. – И если что и помешает мне спать в моем нынешнем состоянии, так именно мысль об этом.

Катрин озадаченно нахмурилась.

– Но сон будет полезен для вашей головы.

– Неважно. У меня язык сейчас так же заплетается, как и мысли. Увидимся, когда проснусь. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Катрин направилась в свою спальню, расположенную дальше по коридору. Франсуа Эчеле был сложным человеком. Он был более чем загадочным, но сейчас Катрин слишком устала для головоломок.

Она вошла к себе и, поставив подсвечник на столик у двери, подошла к открытому окну. Темное небо уже розовело, и, как она уже сказала Франсуа, не было смысла ложиться спать. Скоро она сменит шелковое платье на старое шерстяное и отправится в поле. Катрин села у окна и оперлась о стену алькова.

Путешествия. Жюльетта с Жан-Марком направлялись в Испанию. Филипп по пути в Марсель, наверное, остановился на ночлег в гостинице. Завтра Франсуа вернется в Париж. Катрин не завидовала этим поездкам. Ей хотелось только оставаться в Вазаро, где было ее место, ухаживать за землей и наблюдать за вечной борьбой рождения и обновления, которую показал ей Мишель.

Катрин бросила взгляд на письменный стол, где лежал дневник, подаренный Жюльеттой. Подруга стремилась освободить ее от кошмаров, но Катрин пока не могла начать его. Вазаро помог затянуться ране, но прикосновение к свежему шраму было еще слишком болезненным. И все же Катрин дала обещание Жюльетте, что непременно воспользуется дневником, и она не могла нарушить слово.

Девушка неожиданно для себя поднялась и подошла к столу. У нее еще оставался час до выхода на поле. Катрин села за стол и открыла дневник. Она пропустит первые страницы и начнет его со дня приезда в Вазаро – с того дня, когда ее жизнь началась по-настоящему.

Катрин помедлила, устремив невидящий взгляд на страницу и вспоминая, как улыбался ей в тот день Филипп. Она-то думала, что он так же прекрасен, как цветы, но его красота находилась только на поверхности, а под ней не было земли, чтобы можно было пустить корни. Если она годами обманывалась насчет Филиппа, то как могла она доверять своим суждениям?

А сегодня Катрин была сбита с толку поведением Франсуа. Почему он согласился просто уехать в Париж и признал себя побежденным? Франсуа был сильным, решительным человеком, и то, что он так быстро сдался, выглядело как-то неразумно.

Почему ее беспокоят причины, движущие поступками Франсуа? Ей бы быть благодарной, что он не бросился догонять Жан-Марка, и она, конечно, будет рада, что он уедет из Вазаро в Париж. У нее нет времени вычислять, почему он повел себя не так, как она ожидала, или волноваться из-за собственного отношения к нему.

Понять цветы было гораздо легче, чем людей.

* * *

Франсуа пустил галопом коня к золотому полю ракитника, где он видел знакомую фигуру Катрин у тележки с цветами.

Господи, уже почти полдень, а она, наверное, так и не отдохнула со вчерашнего утра. При его приближении девушка обернулась, и Франсуа увидел усталые складки у ее рта и темные круги под глазами. Серо-голубое шерстяное платье девушки потемнело от пота, и контраст между этой женщиной и окутанной шелками хозяйкой Вазаро показался Франсуа почти невероятным. И все же обе эти женщины, так непохожие друг на друга, обладали волей, достоинством и красотой, при виде которых Франсуа волной окатило желание. Желание и разочарование. Он резко остановил коня перед ней и приказал: