Вспомни меня, любовь - Бертрис Смолл

— Расскажите мне подробно все, что помните, — попросил архиепископ.

Он был так прост и мягок в обращении, что Мэри Холл уже совсем освоилась и чувствовала себя вполне непринужденно.

— Я помню королеву с тех пор, когда она совсем еще малюткой вместе с сестрами появилась в Хорезме. О, у этой непослушной, капризной крошки сердечко было такое доброе! Ее невозможно было не любить, и я тоже привязалась к ней. Когда она последний год жила в Хорезме, перед тем как отправиться в Ламбет, я рассказала герцогине, что девочка любит музыку, и та прислала для нее учителя. Им оказался довольно смазливый малый по имени Генри Мэнокс. Он должен был научить мою госпожу петь и играть на лютне. Но молодой Мэнокс не понимал, где его место. Моя бедная маленькая хозяйка вообразила, что он намерен на ней жениться, хотя все, чего он хотел, — это лишить ее невинности. Ох, нехороший он человек, этот Мэнокс! Я всячески отваживала его от госпожи Кэт, но, как потом узнала, они начали тайно встречаться. А потом однажды приехала старая герцогиня и застукала мою хозяйку и Мэнокса, когда они трогали друг друга за всякие места. Она поколотила их обоих, а затем отослала Мэнокса обратно в Лондон.

— Ваша госпожа горевала, когда он уехал? — уточнил архиепископ.

— Да нет, не особенно, — ответила Мэри Холл. — Она твердила всем, что собирается выйти за него замуж и что они обменялись клятвой. Тем не менее это была обычная мечта девочки, когда она впервые влюбляется. Как бы она его ни любила, ей никогда бы не позволили выйти за него. Ведь она, в конце концов, Говард, а он — простой музыкант.

— Конечно, — согласился Томас Кранмер. — А когда леди Кэтрин переехала в Лондон, госпожа Холл?

— О, это произошло почти год спустя. Мэнокс был туг как тут. Ему очень хотелось продолжить то, в чем ему помешали, но не тут-то было: моя госпожа дала ему отставку, причем объявила ему об этом в самых недвусмысленных выражениях. Смею вас уверить, это не пришлось ему по вкусу, ведь он уже успел раззвонить о своих успехах и не сомневался, что она к нему вернется.

Ласково улыбаясь, архиепископ подлил вина в стаканчик госпожи Холл.

— Продолжайте, мадам. Расскажите мне о Фрэнсисе Дерехэме. Когда он познакомился с леди Кэтрин, и каким образом между ними начались особые отношения?

— Фрэнсис Дерехэм состоял на службе у герцога. Как и Мэнокс, он не ровня леди Кэтрин, но его это мало трогало. Мэнокс, конечно, позеленел от ревности, когда увидел, что Дерехэм начал ухаживать за моей госпожой. Зато она пришла в полный восторг от того, что за ней увиваются сразу двое. Все девушки в Ламбете завидовали ей. Дерехэм очень быстро одержал победу над леди Кэтрин. Он был гораздо нахальнее, чем бедняга Мэнокс, и занимал куда более высокое положение: по крайней мере он мог изображать джентльмена, а музыкант — нет. Мэнокс вынужден был отступить, в то время как расположение моей госпожи к Фрэнсису Дерехэму все возрастало. Он вел себя с ней все более дерзко, но если я начинала распекать ее за это, она отвечала: ‹Фрэнсис говорит, что когда-нибудь мы поженимся›. ‹Что? — возражала я. — Неужели опять те же глупости, что и с Мэноксом? Вы не имеете права связывать себя словом с кем попало, дитя мое! Когда придет время, ваш дядя, герцог, сам изберет вам супруга›. ‹Я не выйду ни за кого, кроме Фрэнсиса Дерехэма›, — настаивала она. Вот тут-то, господин архиепископ, и пришел конец нашей дружбе. Я не могла смириться с таким некрасивым поведением моей госпожи. Тогда мне начал угрожать Дерехэм. ‹Если вы вздумаете рассказать герцогине, — говорил он, — то я во всеуслышание объявлю, что вы влюблены в меня и теперь пытаетесь отомстить за то, что я отверг вас. Вы лишитесь места, и куда вы после этого денетесь?› Что мне оставалось делать? Я хранила молчание.

— Известно ли вам о каких-нибудь вольностях между леди Кэтрин и Дерехэмом? — спросил Томас Кранмер.

— Да, сэр, известно. Только учтите, что госпожа позволяла себе кое-что, будучи уверенной, что в один прекрасный день они поженятся. Собственно, все молодые леди во дворце верили в это, потому что оба они — и леди Кэтрин, и Дерехэм — вечно только об этом и говорили. По крайней мере могу утверждать, что у Дерехэма в отличие от Мэнокса были честные намерения. Очень часто ночью Дерехэм тайком проникал в спальню девушек и забирался в кровать леди Кэтрин. Конечно, мне следовало бы спать с ней, но я, в конце концов, была уже замужней женщиной. Я прекрасно понимала, что означают все эти вздохи и шорохи по ночам. Некоторые девушки отказывались спать неподалеку от леди Кэтрин, настолько их смущал этот непристойный шум. Архиепископ пришел в ужас.

— Вы хотите сказать, госпожа Холл, что когда леди Кэтрин выходила замуж за короля, она уже не была девственницей? Что она добровольно вступила в интимную связь с господином Дерехэмом?

— Я не могла бы поклясться в этом под присягой, милорд, поскольку занавески кровати всегда были опущены, но, думаю, уезжая из Ламбета, леди Кэтрин не была девушкой, — рассудительно заметила Холл.

— Что еще? — едва слышно спросил архиепископ.

— Они называли друг друга мужем и женой, — сообщила она. — Все это слышали. Однажды он при всех поцеловал ее, да так страстно, что мы сделали ему замечание — боялись, что герцогиня увидит их. А Дерехэм ответил: ‹Что? Разве муж не имеет права поцеловать жену?› В тот раз даже леди Кэтрин немного смутилась. К тому времени она уже начала осознавать, кто она, а кто он, поэтому его поведение ее покоробило. Мне кажется, тогда она уже начала подумывать, как от него избавиться, хотя все еще принимала его у себя в постели. Мэнокс, разъяренный, что Дерехэм преуспел там, где сам он потерпел поражение, начал трезвонить, будто видел леди Кэтрин обнаженной и может описать ее тело. Я ужасно расстроилась и требовала, чтобы он замолчал, но была не в силах помешать ему.

В конце концов, — продолжала госпожа Холл, — леди Кэтрин уговорила Дерехэма, что если он действительно хочет жениться на ней, то должен добиться высокого положения и разбогатеть. Иначе герцог, ее опекун, не станет и слушать о нем. К тому времени она уже знала, что ей предстоит отправиться ко двору и стать фрейлиной новой королевы, принцессы Клевской. Герцогиня сообщила ей эту новость, и леди Кэтрин находилась под впечатлением оказанной ей чести. В этот момент ей очень хотелось избавиться от Дерехэма. Оставив моей госпоже все свои сбережения — около ста фунтов, — Дерехэм отправился в Ирландию. ‹Если я не вернусь, — сказал он, — пусть эти деньги останутся ей, как моей жене›. Он искренне верил, милорд, что когда-нибудь станет ее мужем. До меня доходили слухи, что в Ирландии он промышлял пиратством, но в точности не могу сказать. — Она допила вино. Архиепископ Кентерберийский ощутил, как на его узкие плечи легла непомерная тяжесть.

— Кто из нынешних служащих королевы был с ней в Хорезме и Ламбете? — спросил он Мэри Холл. Задумавшись на мгновение, та перечислила:

— Кэтрин Тилни, Маргарет Мортон, Джоан Балмер, Элис Рестволд, ваша милость. Кажется, только эти.

— Подтвердят ли они ваши слова, госпожа Холл? — серьезным тоном спросил архиепископ.

— Если они честные люди, то подтвердят, милорд.