Отрава для сердец - Елена Арсеньева

Счастье окрылило его, и Григорий не протиснулся сторожко сквозьпотайную дверь, а влетел в нее – и враз в жар и холод его бросило отоглушительного звона!

Что за чертовщина?! Чудилось, какие-то незримые стражиоповестили весь дом о дерзком побеге… но нет, с досадой заметил Григорий, этоон всего лишь опрокинул треклятые серебряные кубки, в изобилии поставленные имкак попало прямо на полу.

Сейчас раздастся топот, ворвутся в комнату вооруженные люди!

Он потащил Троянду к окну, распахнул тяжелые створки.Золотистое солнце и легкие тени, бегущие по прохладной морской зелени,подсказали, что еще далеко до полудня, корабль их еще ждет. А все одно –медлить не стоит: корабль-то эвон где, а они покуда здесь.

– Спрыгнем, – сказал он, оглядываясь на Троянду. – Неиспугаешься? – И был изумлен, увидев сияющие, не замутненные страхом глаза.

– С тобой? – Она шало улыбнулась. – Да с тобой хоть на тотсвет!

Уж и забыл Григорий Стрепетов, когда в жизни плакал последнийраз – должно, еще мальчишкою, а тут заволокло вдруг глаза, поплыло все кругом.Едва сдержал слезы! Поцеловал свою милушку:

– Прыгнем разом, ты меня за руку держи, не отпускай. В водея тебя подхвачу, а там лодочка моя ждет. И… поминай как звали!

– Троянда! – воззвал вдруг чей-то исполненный ужаса голос. –Per amor di Dio! [52] Троянда!

* * *

Оба содрогнулись, будто огненная плеть огрела их по плечам.Обернулись…

Аретино! Он-то откуда здесь в такую пору? Он же отродясь неподнимался раньше полудня!

И что это за халат на нем: аксамитовый, сплошь серебро дазолото? Несмотря на остроту момента, Григорий едва не расхохотался: уж не свойли халат давал тогда Аретино поносить мнимому Барбаруссе? И не он ли пожаловалнынче ночью Луиджи «халат с барского плеча» за некие особые услуги?

Так и подмывало бросить Аретино пару оскорбительных намеков,но, похоже, право задавать вопросы тот оставил за собой, и слова сыпались, чтогорох из развязавшегося мешка.

– Троянда? О святая мадонна! Куда ты? Почему с ним? Что он стобой сделал? Он бил тебя? Я убью этого зверюгу! Прикрой грудь, разве невидишь, что ты полуголая? Он напал на тебя? Porco russo! [53] Будь ты проклят!Oставь ее! Tы хочешь забрать ее у меня? Hет, я дам тебе денег… много денег! Ноее не тронь – это последнее, что у меня осталось!

– Ничего, тебя утешит Джилья! – усмехнулась Троянда,озабоченная, заметил ли Григорий маневры Аретино отсечь их от окна.

– Джилья? – заломил руки Аретино. – Да я из-за нее глазнынче не сомкнул: ведь еще вчера вечером эта негодница исчезла… исчезлабесследно!

– Ничего, вернется, – отмахнулся Григорий. – Спустит вседенежки – и прилетит птичка в свою золотую клетку.

– Деньги? – навострил уши Аретино, и маска убитого горемстрадальца свалилась с его лица. – Откуда у нее деньги? Неужто ты и твой брат…– У него горло перехватило от страшной догадки.

– А как же! – хмыкнул Григорий. – Ты же знаешь: она готовавсякому угодить за самое скромное вознаграждение. Вот и нам предложила сходнуюцену – не то что ты, грабитель с большой дороги! Обманщик! Лицедей!

Он так угрожающе надвинулся на Аретино, что тот отпрянул,задел пресловутые бокалы, они снова зазвенели… и испуганный крик Аретино слилсяс этим звоном:

– Да я бы не взял с тебя ни сольди! – Он выхватил из карманахалата какой-то ключ: – Видишь? Это ключ от твоей камеры. Я раскаялся и вобмане, и в жестокости! Я шел отпереть твои замки, выпустить тебя на волю… Аты, неблагодарный, хочешь лишить меня последнего счастья! – Он патетическипростер руки к Троянде, однако Григорий заслонил ее собой.

– Рассказывай! – буркнул он. – Люблю твои байки! Этот ключикв том замочище с головкой, ручками и ножками потонет. Врал бы получше! А что досчастья… – Он подхватил Троянду и поставил ее на широкий каменный подоконник;она испуганно пискнула, но Григорий легким прыжком очутился рядом. – А что досчастья, то было оно у тебя – да сплыло. Вот, погляди!

И, увлекая за собой Троянду, он шагнул в зеленую, шумную,влажную бездну.

Троянда не сдержала крика, когда студеные волны расступилисьпод тяжестью ее тела, но тут же ощутила, как руки Григория подхватили ее,потянули вверх. Всхлипнув, она глотнула воздуху, открыла полные слез и водыглаза – и страх прошел, как не был: лицо Григория рядом, его отважные глазасмеются, светлые кудри прилипли ко лбу. Троянда отвела их дрожащими пальцами.

– У тебя глаза зеленые, как у морского царя! А я думала,голубые, – сказала она, зачарованно глядя в эти глаза.

– Это от воды, – пояснил Григорий. – И у тебя зеленые. Азнаешь, когда я тебя увидел первый раз, думал, что в мой чан с водой заплыла изморя русалка.

Они засмеялись, поцеловались и не сразу вспомнили, гденаходятся. Лодка покачивалась рядом, рукой подать. Григорий помог забратьсяТроянде, потом сам перевалился через борт и сразу схватился за весла.

Троянда смотрела вперед. Очаровательная лазурь Адриатики срозовыми и красными парусами далеких лодок расстилалась впереди, как безбрежноесчастье.

Она вздрогнула от щемящего восторга. Все, что осталосьпозади, вся прежняя жизнь стала легкой ношей. Все пережитое обратилось в дым, иосталось лишь немного пепла – так немного, что он умещается в ладанку,спрятанную на груди у странника. И этого хватит с лихвой, ибо сейчас для неевся жизнь – в будущем… в этой любви.

Троянда самой себе казалась засыхающим цветком, которогосперва полили ядовитым раствором, а он был так обрадован любой, какой угодновлаге, что и не распознал отравы. Так было с ней, когда она встретила Аретино…И потом цветок ее сердца терпел равнодушно все: гниль, сушь, – но лишь когдаотведал настоящей, свежей, чистой воды, осознал, чего был лишен всю жизнь.

Она смотрела на Григория и впервые понимала, что слова –очень слабый способ выражать свои чувства. Сердце ее было переполнено, а язык –нем. Она не знала, как сказать о своей любви… она любила и целовала глазами.

Григорий, который, сильно работая веслами, не отрывался отее взгляда и читал в нем все, как в книге, улыбнулся чуть смущенно, словноизвиняясь, что тут же не бросился к ней и снова не стиснул в объятиях:

– Надо поторапливаться. Не ровен час, этот наш заклятый другшум подымет.