Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12) - Рейчел Хиггинсон

все были вооружены пистолетами, патронами и ножами. А у Гейджа поблизости были люди, которые могли нас услышать и достаточно легко прийти нам на помощь.

Дело в том, что у Матиаса тоже были мужчины.

И оружие.

И мотив.

Мы играли в защиту от его агрессивного, временами сбивающего с толку наступления.

— Он собирается потребовать, чтобы вы вернулись с ним, — напомнил нам Гейдж тихим голосом, который не донёсся бы в коридор. — Очевидно, у него нет законных оснований. Но он считает вас своими пленниками, а моё сотрудничество с вами — нарушением нашего контракта. Честно говоря, я не знаю, что он будет с этим делать. Его гордость потребует добиваться своего, но отчуждение его Колонии имеет свои последствия. Важно, чтобы мы оставались вместе, придерживались вашего решения остаться здесь.

— Нам это ясно, — хрипло ответил Вон. — Никто никуда не пойдёт.

— Я хотел бы сохранить торговлю, если это возможно, — с сожалением признался Гейдж. — Я знаю, что он за парень, и если бы у меня были другие варианты, я бы занялся своим бизнесом в любом другом месте. Но вариантов нет. Я уверен, что мы могли бы выжить без припасов, которые он приносит, но жизнь была бы сложнее. И это уже кажется невозможным. В любом случае, дело в том, что, хотя я и хочу этого, для меня это не является нарушением сделки. Я позабочусь о вашей безопасности, прежде чем поставлю интересы Матиаса выше чьей-либо безопасности. Даю вам слово.

— Мы ценим это, — искренне сказал Хендрикс.

Он собственнически положил руку мне на спину, тепло его тела разлилось по моему успокаивающим приливом ноющей доброты.

— Мы найдём способ отплатить вам за это, — предложил Вон.

Гейдж фыркнул от смеха.

— Я знаю, что вы это сделаете. Если мы выберемся отсюда живыми, вы будете обучать людей, живущих здесь. Если, конечно, не дойдёт до того, что мы окажемся во власти Матиаса, и после сегодняшнего дня я больше никогда не захочу быть в этом месте.

— Это похоже на план, — согласился Вон как раз в тот момент, когда Матиас и Кейн вошли.

Их люди последовали за ними, около тридцати парней, одетых в чёрное, сливающихся с темнотой. Мы с Кейном немного сблизились за время нашего пребывания в бункере. Я почувствовала связь с ним, как только он вошёл в дверь. Я едва могла разглядеть его при свете свечей, освещавших его фигуру, но я сразу почувствовала на себе его взгляд. И я ненавидела себя за то, что могла это сделать.

Хендрикс наклонился и прошептал мне на ухо:

— Я люблю тебя, Риган.

Я подняла на него глаза. Я посмотрела на его красивое лицо, его яркие, бездонные глаза и то, как он смотрел на меня сверху вниз с правдой и обожанием, накатывающими на меня волнами.

— Я тоже люблю тебя, Хендрикс.

И это было правдой. И я бы сделала всё, чтобы остаться с ним, сохранить его семью вместе и в безопасности, и держаться подальше от Кейна.

— Какой радушный приём вы нам оказали, — холодно приветствовал Матиас, широко раскинув руки и изобразив на лице хищную улыбку. — Вам очень повезло, что мы добрались сюда вовремя.

— Удобно, — ответил Гейдж. — Но мы бы справились с ситуацией в любом случае. Я уверен, что ты благодарен за то, что мы приняли участие в спасении твоего сына.

— Разочарован тем, что это было необходимо с самого начала, — вежливо возразил Матиас. — Но да, я рад, что смог спасти Кейна и Риган.

Гейдж стоял передо мной, такой же высокий, как любой из Паркеров, и такой же устрашающий. Матиас был не то чтобы выше, но каким-то образом его присутствие вызывало больше всего страха и беспокойства. И я решила, что всё это связано с тем, на что он готов был пойти. У Паркеров и Гейджа был предел тому, что они убьют или кого они убьют. Они делали всё возможное, чтобы выжить и обезопасить тех, кого любили, но даже у этого убеждения были пределы — глубина их отчаяния сочеталась с моральным компасом.

Матиас, с другой стороны, не боялся пересекать границы или действовать без морального кодекса. Он вышел за рамки того, что требовалось для выживания, и просто жил так, как хотел. Не было более высокого стандарта или клятвы Гиппократа, чтобы направлять его. Он брал то, что хотел, он убивал то, что хотел. Он делал то, что хотел.

И Кейн был на верном пути к тому, чтобы с гордостью пойти по стопам своего отца.

— Ты говорил с Кейном о том, почему его вообще нужно было спасать? — парировал Гейдж. — Он подверг опасности жизнь Риган и, в итоге, пять моих людей были убиты.

— Ты держал моего сына здесь в плену, — прорычал Матиас. — Ты был тем, кто позволил ему гнить здесь в грязи и крови, со свежими ранами. Ты тот, кто отправил его за пределы своих защитных стен безоружным и без людей, способных защитить его.

— У него была защита! И эти травмы были нанесены его собственной упрямой глупостью ещё до того, как он попал сюда! И мы их лечили! — голос Гейджа повысился от гнева. — Я держал его в узде, потому что он преследовал одну из моих гостей через всю Оклахому, и я хотел, чтобы она чувствовала себя в безопасности.

— Твои гости, мои заключенные, забавно, как эти слова взаимозаменяемы, — тон Матиаса понизился до арктической степени, и он сделал несколько шагов по комнате, пока не оказался всего в нескольких сантиметрах от лица Гейджа. — Дело в том, что с моим сыном плохо обращались и чуть не убили из-за этого. Ты укрываешь беглецов из моей Колонии. И есть веские доказательства, указывающие на то, что ты прячешь моих дочь и сына. Это не основание для мирного союза, Гейдж. Вы нуждаетесь в нас и наших услугах, поэтому я бы всё обдумал, прежде чем ты снова начнёшь говорить.

— То, что у нас здесь имеется, это разница во мнениях, — голос Гейджа звучал чуть более сдержанно, но едва ли.

Его голос тоже понизился, вызвав ледяную тишину в разделённой комнате. Мы стояли с одной стороны, Гейдж впереди, а братья Паркер окружали меня со всех сторон, в то время как Кейн и Матиас стояли бок о бок с другой стороны, окружённые их небольшой армией одинаково психованных убийц.

Ладно, наверное, это было несправедливо. Я не знала, был ли кто-нибудь из этих мужчин психопатом, или были ли они технически убийцами за пределами вида зомби. Но я знала,