Особо опасная особь - Андрей Плеханов

— Тебе чего, Юр? — тихо спросила Лина. — Минералочки плеснуть?

— Водки мне, водки. Офицерской, — сказал Юрий и тут же потянулся за бутылкой — запотевшей, в крупных каплях росы. — Ты сиди спокойно, солнышко. У нас наливают мужчины.

И тут же набулькал по полфужера водки — и себе, и Лине.

— Ты чего? — ужаснулась Лина. — Ты же сейчас вырубишься и носом в стол.

— Спокойно! — повторил Юрий. — Это хорошая водка. Элитная, качественная. Голова от нее не болит.

Юрий выпрямился, расправил плечи, и вытянул перед собой фужер на длинной ножке. Фужер из толстого хрусталя, весь в резных узорах, мелькающих в преломленном свете мелкими синими искрами.

— Господа! — сказал Юрий негромко, проникновенно, слова его эхом отразились от стен и разлетелись по залу. — Коллеги, друзья, товарищи! Позвольте поблагодарить вас за то, что вы собрались здесь, откликнулись на мое приглашение. Меня связывают с КБК долгие годы сотрудничества, и я хочу сказать, что это были лучшие годы моей жизни. Люди, которые здесь работают, — терпеливые учителя, заботливые медики, блестящие исследователи, настоящие патриоты России и просто… просто замечательные люди. За вас, мои дорогие!

В зале зашумели, потянулись рюмками друг к другу, раздался звон хрусталя. Лина чокнулась с Иконниковым, с Юрием, еще с кем-то, приготовилась к терпкому вкусу водки, сделала маленький глоток… Недоуменно хмыкнула и допила до дна. В фужере была вода — чистая, холодная как лед.

Она подвинула к себе бутылку и внимательно изучила этикетку. Там было написано:

Московский завод “Кристалл”. Водка ОФИЦЕРСКАЯ элитная.

Изготовлено в лучших традициях российских виноделов.

Перевернула бутылку, глянула на обратную сторону:

Водка ОФИЦЕРСКАЯ элитная безалкогольная

Состав: питьевая, специально подготовленная, очищенная вода.

И все! Все!

Лина покачала головой. Ну русские, ну шутники. Безалкогольная водка! Хоть бы смайлик на обратной стороне нарисовали… Нет, все на полном серьезе.

Тем временем Мефодий Святополкович навалил ей полную тарелку салатов, мяса и рыбы.

— Кушайте скорее, Линочка, — шепнул он. — А то сейчас пойдет тост за тостом. А когда кто-то говорит тост, у нас есть не положено, невежливо. Чего вам налить?

— Вино у вас тоже безалкогольное?

— Частично.

— Налейте мне обычного, алкогольного. И покрепче.

— Есть только сухое.

— Ладно, давайте сухого. Белого.

Лина лопала так, что за ушами трещало, — упрашивать ее не надо было. На нее пялились уже не так откровенно — нагляделись, видимо. Убедились, что с виду человек как человек, без всяких инопланетных финтифлюшек. Лина была уверена: все в зале знали, что она не просто американская девчонка, она — симбионт, начиненный стансовскими генами как булка с изюмом. Ну и бог с ними со всеми. Салаты здесь офигительно вкусные, и вино превосходное, не хуже французского, и это главное.

Она думала, что следующую речь будет толкать Святополкыч или шкаф в черных очках, но нет — на другом, далеком крае стола поднялся на ноги невысокий, круглый субъект в коричневом костюмчике, поднял бокал и сразу все смолкло. Юрий взял руку Лины в свою лапищу, положил себе на колено.

— Слушай, Линка. Это Фатеев, замдиректора КБК. Большой человек.

Ладно, будем слушать замдиректора.

— Сегодня у нас торжественный день, — сказал Фатеев. — Торжественный, но в то же время и грустный. Праздник, так сказать, со слезами на глазах. Как говорится, дожили. Наш дорогой Юрий Николаевич Ладыгин, всеми нами любимый Юрка-Умник, которого мы знаем, позвольте так выразиться, с младых ногтей, который совершенствовал свою квалификацию в наших стенах, который стал одним из лучших отечественных специалистов в своей, прямо-таки скажем, специфической области, от нас уходит.

Так-так… Уходит… Лина захлопала глазами. Уходит. Куда уходит?

— Конечно, все мы знаем, что Юрий — работник другого ведомства, — продолжил между тем Фатеев. — С нами он только сотрудничал и поправлял свое здоровье после… э… возвращения из загранкомандировок. Таким образом, можно сказать, что от нас он уйти и не может, и никуда он от нас, так сказать, не денется. Какую бы новую работу Юрий Николаевич для себя ни выбрал, он все равно останется отличным специалистом в области биологического контроля и будет сотрудничать с нами, и мы всегда будем рады его видеть в наших лабораториях, в нашем слаженном коллективе. Правильно я говорю?

— Правильно! — закричали в зале.

— Поэтому, дорогой Юрий, все мы желаем тебе успехов на новой работе, и не забывай нас. А в память о нашем сотрудничестве мы дарим тебе пару-тройку скромных подарков…

Фатеев переваливающимся шагом поплюхал к Юрию, они звякнули стаканами, выпили, поцеловались, похлопали друг друга по спинам. Тут же набежали мужички и дамочки с кучей коробок, перевязанных нарядными лентами, выстроились в очередь, дабы вручить их Юрке, выпить с ним и поцеловаться. Лина ошарашенно стояла с фужером в руке и пыталась хоть что-нибудь понять. Юрка уходит… Уходит из КБК… Но ведь он сам говорил, что он не из этой конторы, и этот толстый говорит то же самое. Другая работа… Нет, ничего не понятно. Кто-то должен ей объяснить. Она уже собралась обратиться к Иконникову, но громогласный Фатеев опередил ее.

— А сейчас предоставляется слово Ильдару Маратовичу Умярову, сотруднику Службы внешней разведки, — крикнул он. — Господа, прошу наполнить бокалы!

Юрка спешно усадил Лину на стул, сел сам, набулькал в фужеры “водки”, снова схватил Лину за руку и замер. Шкафообразный детина поднялся в полный рост, снял черные очки и положил их на стол, на салфеточку. Глаза его оказались ярко-голубого цвета.

— Как вы знаете, Юрий Ладыгин принял решение уйти из разведки, — сказал он негромким сипловатым голосом. — Вопрос этот еще не решен, решается он, сами понимаете, господа, не здесь, но думаю, что будет решен в самом скором времени. Нам, как и вам, очень жаль, что от нас уходит ценный работник Юрий Николаевич Ладыгин, мы пробовали его отговорить, очень настоятельно просили остаться, но… Вы сами прекрасно знаете непреклонность Юрия Николаевича — если уж он чего-то хочет добиться, то горы своротит, но добьется своего, хоть кол, как говорится, на голове теши. — В зале раздался смешок, Умяров глянул на смеющегося строго и кашлянул в кулак. — У нас — демократическая страна, любой человек свободен в выборе профессии, но все мы помним о долге перед Родиной. Поэтому я хочу произнести тост за Юрия Ладыгина, российского офицера, который всегда являл собой пример служения Отечеству. Дай бог нам всем быть такими, как он!

Юрий стиснул руку Лины, поднялся вместе с ней, чокнулся со всеми молча, не говоря ни слова, выпил и снова сел. Все занялись едой — с преувеличенным энтузиазмом, нарочито перестав обращать внимание на виновника торжества. Видимо, это было частью какой-то русской традиции. Даже правильнее сказать — распорядка.