Расцвет магии - Нора Робертс

Когда свечи вспыхнули, содержимое котла забурлило и закипело. Фэллон опустила туда отрез кожи и третий камень. Затем убрала кинжал в ножны и обнажила меч, который взяла в Колодце света из языков пламени.

– Мы трое взываем к небесам! Пусть семейные узы заклинание скрепят, пусть рану исцелят! – она протянула руку к Итану, и тот без колебаний раскрыл ладонь, позволяя сестре сделать надрез, так что кровь закапала в котел. – Примите дар брата, как знак доброты. – Затем поступила так же с Ланой. – Примите дар матери, как знак беззаветной любви. – Потом чиркнула мечом по собственной ладони. – Примите дар сестры, как знак веры. Мы трое взываем к небесам! Пусть семейные узы заклинание скрепят, пусть рану исцелят! Мама, – велела Избранная, – теперь развяжи бинты Колина, намажь обрубок бальзамом, возьми правую руку и приготовься вливать все силы по моему сигналу. Итан, – обратилась Фэллон к младшему брату, доставая отсеченную конечность изо льда, – держи Колина за плечи, не позволяй шевельнуться и тоже будь готов поделиться магией.

Она развернула отрубленную руку и отогнала все сомнения и страхи, которые грозили проникнуть под защитный кокон.

– Колин же снова впадет в шоковое состояние, – воскликнула Ханна. – Дай мне…

Фэллон просто взмахнула рукой, отталкивая медсестру назад, после чего вытащила из котла кожаный отрез, скользкий и блестящий. Потемневшие от прилива магии глаза встретили взгляд Колина.

– Собери всю волю в кулак. Покажи свою отвагу, открой сердце, – Фэллон протянула ладонь, поймав слезинки Ланы, стряхнула их на рану, прикладывая отрубленную конечность на место. – Держите его! Вливайте силы!

Когда Фэллон начала оборачивать пострадавшую руку Колина кожей, он вскрикнул от внезапной обжигающей боли и выгнулся всем телом. Глаза расширились и остекленели.

– Собери волю в кулак, – резко повторила Избранная брату. – Возжелай всей душой получить обратно руку. Сделай ее вновь своей. – Затем повысила голос, продолжая безжалостно наматывать блестящую, дымящуюся на морозе кожу от кончиков пальцев до локтя. – Взываю к силам света: исцелите своего воина для грядущей битвы. Пусть срастется плоть, и будет рука целой вновь. Семья станет свидетелем тому, да будет так по слову моему.

От ладоней Фэллон полилась сияющая магия, окутывая рану Колина.

В небе кружились и каркали вороны. В круг ударила молния, но дежурившие часовые отбили ее. Девушка не обращала ни на что внимания, сосредоточив все силы на брате и не отпуская его, даже когда ощутила его боль, даже когда ветер впился острыми зубами.

Когда магия улеглась, резко, будто по щелчку выключателя, ужасное жжение сменилось ноющей пульсацией. Биением сердца Колина, которое Фэллон чувствовала через его руку.

– Ты меня видишь? – спросила она, наклоняясь к бледному, покрытому потом лицу брата. Он кивнул, не находя сил говорить. – И я тебя вижу. Свет внутри тебя принадлежит смертному человеку, который сильнее любой тьмы. – Затем повернула голову. – Мам, дай ему исцеляющее снадобье.

– Выпей, солнышко мое, – рыдая, Лана поднесла склянку к губам Колина. – Мой малыш.

– Я шевелю пальцами? – слабо прошептал он. – Мне не видно.

– Ты должен приказать им усилием воли, – сообщила брату Фэллон. – Должен заново научиться отдавать команды руке. На это потребуется некоторое время, но даже потом все функции могут восстановиться не в полном объеме.

– Я заставлю все работать как надо, – нахмурился Колин и перевел взгляд на кусок кожи, который покрывал пострадавшую конечность от кончиков пальцев до локтя как перчатка. – Это что-то типа гипса?

– Нет.

– Теперь у меня рука из искусственной кожи? – поднял брат слегка осоловевший после снадобья взгляд. – Круто!

– Ага, круто, а теперь пора немного отдохнуть, – сказала Фэллон и погрузила Колина в сон, а затем обернулась к матери: – Нужно замкнуть круг.

– Я никогда еще не видела настолько мощной магии, – Лана подняла заплаканные глаза, потянулась через тело спящего сына и взяла дочь за руку. – За всю свою жизнь мне еще ни разу не доводилось наблюдать ничего подобного. Ты причиняла боль Колину, причиняла боль себе, и я даже попыталась тебя остановить.

– Это уже не важно.

– Важно. Я заколебалась, пусть всего на секунду. Отсутствие веры могло дорого обойтись Колину. Этого больше никогда не повторится. Я должна остаться с сыном.

– Мы перенесем его в штаб-квартиру. Когда он очнется, помоги вновь начать шевелить пальцами. Процесс будет нелегким, а ты лучше умеешь управляться с ворчливым Колином.

– Я тоже останусь, – заявил Итан. – Буду помогать с животными.

Они замкнули круг, собрали инструменты. Когда носилки потащили в штаб-квартиру под присмотром Ханны в качестве медика и Старр в качестве телохранителя, Фэллон устало села на ступеньку полевого госпиталя. Рядом опустился Джонас.

– Теперь я могу сказать наверняка: твой брат выживет. Вижу это ясно как день. И видел, как только ты начала произносить заклинание. Шансы увеличивались с каждым словом. Похоже, многое зависело от твоей решимости, а также Колина и всех вас. А еще от них.

Фэллон проследила, куда указывал Джонас. Рядом с катком стояла статуя бога. Война и черная магия превратили его в оскаленного демона, покрытого сажей. Но теперь Прометей вновь засиял золотом и по-отечески взирал на происходящее.

Фэллон поняла, что боги услышали ее и ответили.

– Тебе и самой, кажется, не помешало бы выпить восстанавливающего эликсира, – заметил Джонас, похлопал девушку по плечу, зашел в госпиталь и вернулся с фляжкой. – Конечно, до снадобья Ланы далеко, но тоже сгодится.

Фэллон с благодарностью отхлебнула, ощутила на языке виски и закашлялась. Вспомнила пульс в ожившей руке, взглянула на золотого бога, на лед катка.

В висках стучало от последствия заклинания.

– Нужно сообщить отцу и Трэвису, что Колина ранили, но сейчас он в порядке.

– Обязательно, – пообещал Джонас, снова садясь рядом и обнимая Фэллон за плечи.

Его ничуть не удивило, в отличие от самой Избранной, когда она прижалась к нему и разрыдалась.

Колин не был бы Колином, если бы не ворчал по каждому поводу, особенно тогда, когда Фэллон запретила вернуться в строй. Спустя пару дней после ранения брат мог шевелить пальцами, а спустя неделю – сжимать кулак, хоть и не до конца.

Сам Колин считал, что этого вполне достаточно. Фэллон возражала.

– Я держу меч другой рукой, – раздраженно спорил он, недовольно меряя шагами комнату, так что бусины в воинской косичке постукивали друг о друга. – Невелика важность!

– Ты пока не в состоянии даже поднять чашку кофе, – нахмурилась Фэллон, отчасти испытывая сожаление, что брат уже поднялся на ноги и теперь достает ее, отвлекая от работы над последней картой.