Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах - Валентин Рунов

Безусловно, причастность к отречению государя, к кровавым событиям 1917 года, резко изменившим судьбы России, заставила многих людей, в том числе и Н. В. Рузского, оправдывать себя перед историей всевозможными способами. Не исключено, что все предложенные читателю записи и интервью были сделаны именно с такой целью. Оставим это для выяснения будущим исследователям. В то же время не вызывает никаких сомнений тот факт, что действия генерала Рузского в конце февраля – начале марта 1917 года если и не могли изменить ход российской истории, но они несомненно ускорили развитие последующих революционных событий.

Позже даже появились утверждения о причастности Николая Владимировича к антироссийскому заговору масонов, который якобы глубоко пустил корни в высших военных кругах и там возглавлялся генералом М. В. Алексеевым. Однако последующие отношения Рузского с Алексеевым и полностью масонским Временным правительством ставят под сомнения объективность этих утверждений.

Пленный немецкий солдат.

О том, что между масонами – будущими активными деятелями Временного правительства князем Львовым, А. И. Гучковым, Коноваловым и генералом Алексеевым уже осенью 1916 года существовал заговор против Николая II, пишут такие авторитеты, как военный корреспондент при Ставке главнокомандующего М. К. Лемке, генерал А. И. Деникин, историк А. Ф. Керенский и другие. О причастности к этому заговору генерала Рузского прямых доказательств нет, как нет их и о принадлежности его к масонам. Более того, зная высокую дисциплину масонов, едва ли можно объяснить отказ Рузского голосовать за кандидатуру Алексеева, выдвигавшуюся Временным правительством на пост Верховного главнокомандующего, а затем его сопротивление алексеевским наступательным планам военной кампании 1917 года. На основании этого Алексеев в апреле 1917 года жаловался военному министру Гучкову: «Только генерал Рузский… ссылаясь на расстройство продовольственных, вещевых и артиллерийских запасов, на ненадежность укомплектований, приходит к определенному заключению о необходимости отказаться в ближайшие месяцы от выполнения наступательных операций и сосредоточить все усилия на подготовке к упорной обороне».

Важно понимать, что сопротивление Рузского шло вразрез с политикой Временного правительства. Поэтому не удивительно, что оно решило избавиться от строптивого генерала. Ему было рекомендовано «отдохнуть», и в середине апреля Николай Владимирович, в очередной раз оставив фронт, выехал к семье в Петроград. Там он узнал о провале июньского наступления войск Юго-Западного фронта, спланированного Алексеевым и проведенного уже при Верховном командовании генерала А. А. Брусилова. Не достигнув поставленных целей, оно вылилось для русских войск потерей более 50 тысяч человек убитыми и ранеными. Таким образом, предупреждения Рузского о неспособности русских «революционных» армий вести наступательные действия оказались пророческими.

Правда, виной тому были не столько материальные трудности, сколько моральное разложение войск, падение воинской дисциплины. В донесении военного совета Юго-Западного фронта указывалось: «В настроении частей, двинутых недавно вперед героическими усилиями меньшинства, определился резкий и гибельный перелом. Наступательный порыв быстро исчерпался. Большинство частей находится в состоянии все возрастающего разложения. О власти и повиновении не может быть и речи, уговоры и убеждения потеряли силу – на них отвечают угрозами, а иногда и расстрелом. Были случаи, что отданное приказание спешно выступить на поддержку обсуждалось часами, почему поддержка опаздывала на сутки. Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дождавшись подхода противника… На протяжении сотни верст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них – здоровых, бодрых, чувствующих себя совершенно безнаказанными. Иногда так отходят целые части… Положение требует самых крайних мер… Пусть вся страна узнает правду, … содрогнется и найдет в себе решимость беспощадно обрушиться на всех, кто малодушием губит и продает и Россию, и революцию».

Укрытия с бойницами.

Этот вопль отчаяния не мог остаться без ответа. Военное командование 12 июля добилось от Временного правительства принятия закона о смертной казни за дезертирство и отказ от выполнения приказа в боевой обстановке. Спустя четыре дня в Ставке состоялось совещание высшего командного состава под председательством Керенского. На этом совещании также присутствовал и Рузский, речь которого запомнилась всем присутствовавшим.

– Картина нравственного состояния армии… не только грустная, но я скажу прямо, гнусная, – заявил он. – Революционная армия оказалась хуже царской. В свое время 3-я армия за семь дней непрерывных боев взяла Львов… Тогда мы вели наши войска в бой. Теперь же повели их просто на убой. Мы выставили впереди них красные знамена, заменив ими наши старые, славные знамена. За старыми знаменами люди шли, как за святыней, умирали. А к чему привели красные знамена? К тому, что войска теперь сдавались целыми корпусами, целыми корпусами бежали в тыл…

Нам нужна не революционная армия, а армия дисциплинированная! Только такая армия может победить, а не то – будет позор на веки вечные. Как мы теперь изучаем историю, так наши потомки будут и нас изучать. И будет на нас лежать проклятие потомства за то, что мы сделали».

Это совещание стало последним в военной биографии Рузского. Через несколько дней после его окончания по приказу Керенского он был окончательно уволен в отставку и удален из Могилева. Николай Владимирович не участвовал ни в корниловском мятеже, ни в октябрьских событиях 1917 года. В начале 1918 года он решительно отказался участвовать в «белом» движении, заявив, что не может воевать со своим народом. Правда, это не спасло его от «революционного возмездия» со стороны этого народа.

В начале октября 1918 года в ответ на покушение на В. И. Ленина и убийство М. С. Урицкого страну захлестнула волна «красного террора». По приказу большевистского правительства в различных городах брались тысячи заложников – бывших военных, представителей духовенства и интеллигенции, которые затем расстреливались по любому поводу, а зачастую и без всякого повода. В числе этих невинных жертв оказался и Рузский, взятый в заложники в Пятигорске, где находился на лечении. Он был казнен в числе других заложников 21 октября без суда и следствия.

Таким образом, можно сделать вывод, что генерал от инфантерии Николай Владимирович Рузский был одним из самых крупных военачальников и военных деятелей России начала ХХ века, но в Советском Союзе не было энциклопедии Первой мировой войны, нет его имени ни в энциклопедии Гражданской войны, ни в Большой советской энциклопедии. Советскими идеологами оно было умышленно вычеркнуто со страниц отечественной истории по политическим мотивам или, может быть, из чувства вины…