Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра - Вера Камша

– Император Рене? – а ведь она подспудно ждала чего-то подобного. – Я представляла вас другим, вернее, вообще не представляла.

– Сударыня, – Рене улыбнулся, – я понимаю ваше удивление и счастлив, что вы и на этот раз не упали в обморок. К сожалению, у меня совсем нет времени, я должен идти. Когда-нибудь вы все узнаете и, надеюсь, не станете судить слишком строго.

– Я никого не сужу, просто мне страшно – за себя, за Оргонду, за... вас.

– Благодарю вас, но наши дела не так уж и плохи, если задуматься. Мы еще можем победить, вернее, должны!

– Я правильно поняла, что вы говорили с тем самым Лумэном?

– Да. Он мой потомок. К несчастью. Отдаленный, но и этого довольно, чтоб я мог его покарать.

– Но тогда и... я?

– Можно на досуге подсчитать, кем вы мне приходитесь, но стоит ли? То, что мы родичи, позволило мне услышать ваш зов, иначе я вряд ли отыскал бы вас в этой крысоловке. Мне следовало б отчитать вас за безрассудство, если б оно не было у вас в крови. Кстати, за мной еще один долг, сигнора, – в голубых глазах сверкнуло что-то странное, – и я его вам отдам, причем немедленно.

– О чем вы?

– О том, что случилось в день нашей первой встречи, – Аларик положил руки на плечи Марты, – припоминаете? Нет? Один мой, гм, знакомый утверждал, что женщины весьма забывчивы, а у него есть несносная привычка оказываться правым.

Марта Мальвани молчала, она и впрямь не понимала, к чему ведет голубоглазый капитан, оказавшийся пропавшим императором и ее отдаленным предком, но сердце герцогини билось молодо и отчаянно.

– Вы – удивительная женщина, Марта. Не боитесь ни выходцев с того света, ни сумасшедших клириков, ни крыс... Я знаю лишь одну такую...

– Кто она? – спросила герцогиня. Сравнение с кем-то неведомым одновременно льстило и... обижало.

– Теперь ее называют Темной Звездой, а раньше звали Геро. Я давно ее не видел, но вернемся к моему долгу. Четыре года назад вам пришло в голову меня поцеловать.

Марта Тагэре думала, что она знает о поцелуях все, оказалось, она не знала о них ничего. Неужели они в осажденной крепости, в пропыленной комнате, где валяются разорванные мешки и лежат два трупа? Нет, вокруг безбрежный, дышащий покоем океан, солнце пляшет на теплой синей воде, а в небе кружат белоснежные птицы...

– Вы – удивительная женщина, Марта, – еще раз сказал Аларик, разжимая объятия. – Жизнь жестока, как кошка, но, надеюсь, к вам и тем, кого вы любите, она будет добра. Прощайте, герцогиня, кто знает, увидимся ли мы еще раз, а наши встречи... Забудьте о них! Или не забывайте, я не знаю, что вам нужнее. В том, что случилось, нет ни беды, ни вины, ведь ваше сердце, как и мое, отдано раз и навсегда. Мы – слишком дальние родичи, чтоб считать себя грешниками из-за такой малости, как поцелуй. Оставайтесь здесь десятинку или две, а потом уходите.

– Рене, – Проклятый, кому она это говорит, – поберегите себя!

– Вряд ли у меня получится, – неистово голубые глаза то ли смеялись, то ли плакали, – все, что со мной могло случиться, уже случилось. И все равно спасибо.

Сгинувший невесть сколько лет назад император еще раз поцеловал оргондскую герцогиню, на этот раз в лоб, коротко поклонился и ушел. Она не слышала ни шагов, ни скрипа давно не смазанных дверей, но призраком ее гость не был. Гость? Гости... Жан Лумэн, из-за подлости которого разгорелась Война Нарциссов, поплатился за все, хотя погибших это не поднимет. Надо думать о живых.

К зиме придут эландцы, а значит, она должна выбросить из головы все, кроме осады. Осень – это четыре, а то и все шесть штурмов, это плачущие от страха дети, растрепанные женщины, раненые, уставшие, готовые к глупостям мужчины. Ничего, они выдержат, особенно если отступит голод.

Марта немного постояла в кладовой, собираясь с мыслями. Она не собиралась ни забывать об этой встрече, ни рассказывать о ней кому бы то ни было, хотя объяснить, что сталось с ее спутниками, придется. Что ж, свалим все на чудовищную крысу и заставим стражников с арбалетами по ночам обходить здание. Женщина привычным жестом поправила волосы и шагнула в коридор. Дорога назад оказалась очень короткой, а когда герцогиня вышла на улицу, ее чуть не сбило с ног. Неистовый ветер дул от берега, помогая отливу уносить в море дохлую рыбу и сгнившие водоросли.

Эстель Оскора

Гардани выдавал замуж свою племянницу с таянским размахом, свадьба Луи Трюэля и Беаты Ракаи казалась вызовом всем будущим бедам. Беата волновалась, Луи был несколько смущен, а многочисленные гости были в восторге и от предстоящего пира, и от будущих подвигов. Мы с Вандой были подругами невесты, а Сандер и Ежи – друзьями жениха[41]. Так решили молодые, хотя Беате все же стоило взять второй подругой сестру, а не меня. Луи был достаточно тонким политиком, чтобы это понять, но в дело вмешался Ежи, и здравый смысл был отправлен куда подальше.

Я сидела рядом с разодетым в черное с серебром принцем, а напротив Александр что-то говорил сияющей Ванде. Девочка все больше влюблялась в сероглазого короля. Что ж, если мы победим и уцелеем, я сдержу обещание и открою ей дорогу, как Роман открыл дорогу Уррику. Теперь я понимала, что эльф-разведчик подарил своей Кризе истинное счастье. Нэо был прав – бессмертные должны любить лишь бессмертных, Ванда будет достойна Сандера, я это видела, но пока ей нет и четырнадцати, и даже Великие Братья не знают, что нас ждет впереди.

Высокий Замок, разукрашенный розами и лилиями зал Розовых Птиц, свадьба, надвигающаяся война... Река времени не течет вспять, но порой кажется, что возможно и это. Шестьсот шестьдесят восемь лет назад я сидела под этими самыми сводами в пышном подвенечном наряде рядом с королем Марко. Тогда Эстель Оскора еще не родилась, а Герика Годойя была смертной и глупой, она любила принца Стефана и выходила замуж за его отца. Странно, что мои глаза запомнили все, а душа это самое «все» благополучно забыла. Только вернувшись туда, откуда начался мой безумный путь, я поняла глубину пропасти, отделившей бросившуюся в бездну влюбленную девочку и нынешнюю ведьму. Прежняя Герика сгорела на алтаре Ангеса, мы никогда не вернемся к тому, от чего единожды ушли, раньше я этого не понимала.

Александр поймал мой взгляд и улыбнулся, а я ему ответила. У нас еще было время. Разлука – это потом, после победы, а сначала несколько месяцев счастья и война, так стоит ли загадывать... Я поумнела и научилась быть счастливой одним днем и даже орой. Раньше меня пугали и мучили предзнаменования и предчувствия, я переживала из-за того, что будет через день, месяц, год. Даже в море, когда мы с Рене плыли к Лунным Островам, я не могла отбросить страхи и сомнения, теперь я этому научилась.

Что бы ни случилось завтра, оно не должно отравить сегодня. Что бы ни случилось вчера, оно не должно задушить завтра. Смертные и бессмертные, мы существуем в настоящем, и нельзя его презирать. Да, мы все идем из прошлого и создаем будущее, а самые сильные держат на плечах будущее других, но радость сгорающего дня бесценна, как бесценна сама жизнь – не нужно ее отравлять сомнениями и сожалениями. Лучше всего это понимают люди войны, и поэтому никто не умеет веселиться лучше их.