📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаХроники Заводной Птицы - Харуки Мураками

Хроники Заводной Птицы - Харуки Мураками

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 188
Перейти на страницу:

Тишину комнаты нарушало лишь сухое тиканье часов. Я пошел в спальню, уселся на пол и снова вперился глазами в свой новый чемодан. На Крит? Извините, но я уезжаю на Крит. Утомила меня здешняя жизнь, да и имя – Тору Окада – слегка надоело. «Мужчина, бывший Тору Окада, и женщина – та, которую прежде звали Критой Кано, – решили отправиться на Крит», – попробовал было произнести я вслух. Однако к кому я, собственно, обращаюсь? Сам не пойму. Так к кому же?

Тик-так, тик-так, тик-так – отбивали свой ритм часы. Казалось, они звучат в унисон с ударами моего сердца.

16. Единственная неприятность в доме Мэй Касахары•Размышления о желеобразном источнике тепла

– Привет, Заводная Птица! – раздался женский голос. Прижав к уху трубку, я взглянул на часы. 16:00. Телефон поднял меня, всего в поту, с дивана, на котором я забылся коротким неприятным сном. Не оставляло ощущение, будто все время, пока я спал, на мне кто-то сидел. Этот неизвестный кто-то уселся на меня, дождавшись, когда я усну, а потом, за несколько мгновений до моего пробуждения, поднялся и удалился.

– Алло! – На том конце говорили тихо, почти шепотом. Звук, казалось, доходил до меня через слой разреженного воздуха. – Это Мэй Касахара…

– Да-а? – протянул я, но губы еще плохо шевелились, и как у меня получилось это междометие – не знаю. Может, Мэй подумала, что я стону.

– Чем занимаешься? – поинтересовалась она.

– Ничем, – отозвался я и убрал трубку подальше ото рта, чтобы откашляться. – Ничем не занимаюсь. Спал.

– Я тебя разбудила, что ли?

– В общем, да. Но ничего страшного. Я просто задремал.

– Послушай, Заводная Птица! Ты не мог бы сейчас зайти ко мне? – спросила Мэй после небольшой заминки.

Я зажмурился. Перед глазами во мраке поплыли пятна света, разного цвета и разной формы.

– Хорошо.

– Я в саду загораю, так что заходи спокойно со двора.

– О'кей.

– Злишься на меня, Заводная Птица?

– Да я не знаю. Но так или эдак, все равно сейчас приду. Только приму душ и переоденусь. Мне с тобой поговорить надо.

Постояв немного под холодным душем, чтобы прийти в себя, я включил горячую воду, потом снова холодную. После этого проснулся окончательно, но от тяжести в теле так и не избавился. Вдруг начали дрожать ноги, и под душем несколько раз пришлось хвататься за вешалку для полотенца или присаживаться на край ванны. Устал, что ли, так? Намыливая шампунем голову, на которой еще оставалась шишка, я думал про того парня, что сбил меня с ног в Синдзюку. До меня никак не доходило, зачем он это сделал. Что толкает людей на такие вещи? Случилось это только вчера, а казалось – прошла уже неделя или две.

Выйдя из ванны и вытершись полотенцем, я почистил зубы и посмотрел на себя в зеркало. Темно-синее пятно было на месте, на правой щеке, – ни темнее, ни бледнее. На белках – красная кровяная сетка, под глазами – черные круги. Щеки ввалились, волосы отросли. Прямо оживший свежий труп, только что выбравшийся из могилы.

Я переоделся в новую майку и шорты, надел кепку, солнечные очки и вышел на дорожку. Жара еще не спала. Все живое вокруг – без исключения – изнывало в ожидании дождя, но на небе не было ни облачка. Все стихло, над дорожкой висела пелена неподвижного горячего воздуха. Вокруг, как всегда, – никого. В такую жару ни перед кем не хотелось светить своей жуткой физиономией.

Во дворе заброшенного дома статуя птицы, раскрыв клюв, по-прежнему сердито пялилась в небо. Мне показалось, она еще больше потемнела от грязи и облезла. Взгляд ее почему-то стал напряженнее, точно наткнулся в небе на какую-то совершенно необыкновенную мрачную картину. Будь ее воля, птица отвела бы от нее глаза, но это было не в ее силах – глаза были прикованы к одной точке, и птице ничего не оставалось, как смотреть туда. Взявший статую в кольцо высоченный бурьян стоял не шелохнувшись, как хор в древнегреческой трагедии, который, затаив дыхание, ожидает появления оракула. Телевизионная антенна на крыше безучастно тянула свои серебристые щупальца в повисшее над землей удушливое пекло. Все иссыхало и изнемогало под палящим летним зноем.

Посмотрев по сторонам, я прошел во двор к Мэй Касахаре. Она расположилась на самом солнцепеке, предпочтя его прохладе в тени дуба. Девчонка лежала на спине в шезлонге в немыслимо узеньком шоколадном бикини. Лишь скрепленные шнурочками крошечные полоски материи – и больше ничего. «Разве может человек в таком плавать?» – засомневался я. На Мэй были те же солнечные очки, что во время нашей первой встречи, лицо покрывали крупные капли пота. Под шезлонгом лежали большое белое полотенце, лосьон для загара и несколько журналов. Тут же валялись две пустые банки из-под «спрайта», одну из них она приспособила под пепельницу. На траве я заметил пластиковый поливочный шланг: кто-то пользовался им, да так, не свернув, и бросил.

Когда я подошел ближе, Мэй Касахара встала, протянула руку и выключила радио. С тех пор как мы виделись в последний раз, она потемнела еще сильней. Великолепный ровный загар покрывал все тело – от мочек ушей до кончиков пальцев на ногах. Похоже, девчонка только и делает, что каждый день печется на солнце. Пока я сидел в колодце, тоже, наверное, этим занималась. Я огляделся – вокруг почти ничего не изменилось: та же большая ухоженная лужайка, пруд, в котором по-прежнему нет воды и от одного вида которого пересыхает в горле.

Усевшись возле Мэй в шезлонг, я вытащил из кармана лимонные леденцы. От жары они растаяли и прилипли к бумажной обертке.

Мэй какое-то время молча смотрела на меня и, наконец, сказала:

– Что это у тебя с лицом, Заводная Птица? Это что – родимое пятно?

– Наверное. А впрочем, я и сам не знаю. Как-то незаметно появилось…

Мэй привстала и опять внимательно взглянула мне в глаза. Смахнула капельки пота над верхней губой, поправила съехавшие с переносицы очки. Теперь ее глаз за темными стеклами почти не было видно.

– Как – не знаешь? Совсем?

– Совсем.

– Совсем?

– Вылез из колодца, потом посмотрел в зеркало, а оно уже тут. Вот и все.

– Болит?

– Не болит, не чешется. Но какое-то теплое.

– К врачу ходил?

Я покачал головой.

– Боюсь, без толку.

– Может, и так, – сказала Мэй. – Я тоже врачей терпеть не могу.

Я снял кепку и солнечные очки, промокнул платком пот на лбу. Моя серая майка потемнела под мышками от пота.

– Ничего у тебя бикини, – сказал я.

– Спасибо.

– Как будто из кусочков собирали. Использовали ограниченный ресурс по максимуму.

– Когда никого нет, я лифчик всегда снимаю.

– Пожалуйста.

– Прикрывать-то особенно нечего, – сказала она, словно извиняясь.

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 188
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?