Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого - Жеральд Мессадье

Александр вопросительно посмотрел на нее.

— Прошу извинить меня, — сказала она, усаживаясь. — Но вы, должно быть, привыкли к такой реакции со стороны тех, кто знал графа?

— В самом деле, сударыня, — сказал он, отпив глоток кофе, который ему подал ошалевший лакей. — Я его сын.

— Глядя на вас, — сказал герцог, — у меня возникает впечатление, что наш друг снова среди нас. Значит, вы его наследник.

— Передача имущества была совершена несколько месяцев назад.

— Кое-что он все-таки оставил и здесь.

— Сейчас меня больше занимает другое наследство — его труды и влияние.

— Чтобы принять это на себя, надо до мелочей знать о его делах.

— Я хорошо знаком с ними, ваше высочество. И с вами тоже.

Герцог выразил удивление.

— Мы неоднократно встречались на собраниях в Лейпциге, Иене, Штутгарте и прочих местах.

На сей раз герцог был поражен.

— Так это были вы?

— Поскольку отец гораздо тяжелее, чем раньше, переносил тяготы путешествий, он часто доверял мне свои обязанности. Но вы так и не сказали мне, где он погребен.

— Во Фридериксберге. Пока.

— Пока?

— Надо уладить кое-какие… формальности, — ответил герцог несколько смущенно.

Он бросил на свою супругу взгляд, давая ей понять, что хочет остаться с гостем наедине. Прежде чем уйти, герцогиня уверила Александра, что если он захочет погостить в замке, то будет желанным гостем. Александр согласился. Тогда герцогиня сказала, что велит перенести его багаж в те покои, которые занимал усопший граф, и покинула комнату.

— Что же это за формальности? — спросил Александр, возобновляя разговор.

Герцог встал и подошел к окну.

— Похоже, что ваш отец был евреем.

Александр промолчал. Герцог продолжил:

— Люди, занимавшиеся его посмертным туалетом, обнаружили один характерный признак. Вы об этом знали?

— Нет.

Его отец хранил свою тайну до конца, несмотря на былые обещания раскрыть ее. Какие же страдания хотел он утаить?

— Пастор узнал об этом и отказался хоронить его на христианском кладбище. Но пастор сам недавно умер, и я думаю, что его преемник, как только вступит в должность, даст наконец разрешение.

Герцог снова сел и долгим взглядом посмотрел на своего гостя.

— Итак, ваш отец позаботился, если можно так сказать, о продолжении своей жизни после смерти. Это был замечательный человек. Он не желал умирать. И его желание в некотором смысле исполнилось. Я рад этому. Такой человек и не мог умереть.

Александр кивнул. Его переполняла грустная гордость. Долгое ученичество подошло к концу: он стал собственным отцом.

— Но чтобы осуществление этого желания было полным, — заключил герцог, — я полагаю, что необходимо все сохранить в тайне.

— Разумеется.

— Мы с вами, равно как и моя супруга, будем ее единственными хранителями. Остальное предоставьте правдоподобию. А теперь я распоряжусь, чтобы подали легкую закуску. Нам еще предстоит поработать.

Герцог позвонил в колокольчик, и явился дворецкий.

Взгляд Александра обратился к окну, потом к морю, серебрившемуся в бледных солнечных лучах под перламутровыми небесами.

Он сказал себе, что где-то там, быть может, улыбается его отец, наблюдая эту сцену.

Новости, которые Александр в течение многих дней слышал в ложах, были весьма тревожными; но сегодняшние не оставляли никаких сомнений: всеобщее возмущение нации неминуемо. На собраниях открыто призывали к ниспровержению монархии. О короле, королеве и о дворе говорили в словах, изобличавших все оттенки оскорбительного презрения.

Вдруг он вспомнил наказ отца: «Когда вы замените меня и катастрофа покажется вам неизбежной, предупредите тех, кто ближе всего к королю и королеве».

Кого же предупредить? Поглощенный своей работой в ложах, Александр все меньше бывал в светских салонах. Он подумал о графине д'Адемар, камеристке королевы, некогда восхищавшейся его отцом и наверняка не подозревавшей, что он умер. В конце концов, она непосредственно общается с королевой. А на счету каждый час, даже каждая минута.

Но, по правде говоря, час был неподходящий: без четверти восемь вечера. В такое время не являются к даме, особенно к придворной. Ну и пусть. Александр прыгнул в карету и дал кучеру адрес графини.

Его встретил весьма удивленный лакей и попросил подождать. Затем явилась горничная графини, мадемуазель Ростанд, которая тоже казалась удивленной столь поздним визитом. Но наконец он был принят.

— Граф де Сен-Жермен! — воскликнула графиня. — Чудо-человек!

— Он самый, — ответил Александр с легкой улыбкой. — Мадам, боюсь, у меня недобрые новости.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Париж и вся нация охвачены волнением. Растет враждебность к дворянству и особенно к королю с королевой.

— Что за вздор! Уж не бредите ли вы?

— Ничуть. Я вам сообщаю лишь то, что знаю. Король не должен терять времени.

— Но что же, по-вашему, он должен делать?

— Пусть спасается бегством, пока не поздно.

— Бегством? Вы должны испросить аудиенции у графа де Морпа. Король прислушивается к нему, он предупредит…

— Нет, мадам, только не он. Он сможет только ускорить катастрофу.

— Вы и так уже достаточно наговорили, чтобы угодить в Бастилию до конца дней!

— Я говорю только с теми, кому доверяю. Обратитесь к королеве. Скажите, что это я вас предупредил. Напомните ей об услугах, которые я оказал этой стране, и о миссиях, которые поручал мне покойный король Людовик Пятнадцатый при различных дворах Европы. Если ее величество захочет меня выслушать, я открою ей то, что знаю, и тогда она сама решит, стоит ли представлять меня королю. Но я выдвигаю непременное условие: не в присутствии господина де Морпа.

Графиня какое-то время размышляла. Александр продолжал настаивать:

— Подумайте о том, что я вам сказал. Но не говорите никому ни обо мне, ни о моем визите. Встретимся завтра в Якобинской церкви на улице Сент-Оноре. Я буду ждать вашего ответа ровно в одиннадцать часов.

— Предпочитаю, чтобы это произошло в моем собственном доме.

— Охотно. Тогда до завтра, мадам.

Париж бурлил: депутаты от третьего сословия заперлись в Зале для игры в мяч, и никто не понимал, чем все это закончится, ясно было лишь, что события принимают угрожающий оборот. Тем не менее Александр был пунктуален.