Метро 2033. Третья сила - Дмитрий Ермаков

Особое внимание молодого человека привлекла красавица ростом примерно метр семьдесят, одетая в длинное сиреневое платье и босоножки. На фоне других девушек, чья одежда заканчивалась намного выше колен, а на ногах красовались туфли со шпильками, она выглядела весьма скромно. Улыбчивое лицо, покрытое веснушками, обрамляли роскошные рыжие локоны.

«Косметики минимум, — отметил про себя Святослав. — Это хорошо. А то сейчас бабы как накрасятся — одни губы на все лицо. Спортом занимается, сразу видно. Шпильки не носит, молодец. И грудь напоказ не выставляет, как эти. Тоже хорошо».

Девушка звонко смеялась над шутками подвыпившего свидетеля, заводилы в этой компании, попивала из бокала игристое вино и время от времени с интересом посматривала на него, Святослава.

«Мерещится, — убеждал себя Рысев. — Не стоит выдавать желаемое за действительное».

Но незнакомка снова и снова поворачивала в его сторону миловидное лицо. В глазах ее читался неподдельный интерес. Святослав старался отводить взгляд, делая вид, что сосредоточен на своем нехитром танце. Выдержки хватало ненадолго. Рыжеволосая девушка всерьез привлекла его внимание то ли эффектной внешностью, то ли отсутствием защитника этой внешности. А может, дело было в ее открытой, искренней улыбке?

Так продолжалось минут десять. И девушка решила первой прервать игру в гляделки. Она поставила на опору набережной недопитый бокал, и бодрым шагом, звонко цокая каблучками, направилась в сторону Рысева, на ходу распевая:

— Привет! Развеселился б ты немножко.

— Я всех замучить был бы рад, — проворчал Святослав. — Вы слушаете такую музыку? Вот уж не ожидал.

— О! Я всякую слушаю, — звонко рассмеявшись, воскликнула красавица, остановившись в шаге от Рысева. — Что, если девушка в платье, значит, она попсой давится? «КиШ» — эт еще что, в моем репертуаре и позабористей песенки пылятся.

Тут она лихо тряхнула волосами, моментально разрушив укладку, взмахнула в воздухе руками так, словно настраивала гитару, и запела, пристукивая в ритм каблуками:

— Шесть минут до часа «Икс», небо скоро рухнет вниз!

Голос ее преобразился, стал энергичным, напористым, боевым. Если бы Святослав закрыл глаза, легко можно было бы представить, что это поет мужчина. Правда, он боялся даже моргать лишний раз, настолько прекрасна была стройная незнакомка, вдохновенно размахивающая на ветру густой рыжей шевелюрой.

К счастью, Рысев был знаком и с этой песней, так что не ударил в грязь лицом. Девушка одобрительно улыбнулась, услышав его фальшивое, но старательное пение.

Пожилые немцы, стоявшие рядом с Рысевым, сначала смотрели на странную пару с неодобрением. Потом седой фриц взял под локоток свою благоверную, и пробормотав что-то вроде «руссиш швайне», — увел ее подальше.

— Айн, цвай, отсюда шагай! — процедил им в спину Святослав.

Русский мужик лет сорока, неторопливо потягивавший пиво из бутылки, спрятанной в пакет, погрозил шумным соседям кулаком, проворчал: «Ну и нажрались. Стыдоба!»

— А сам-то? — мигом парировал Слава.

Мужик спрятал пиво за спину, прожег Рысева испепеляющим взглядом, но усугублять конфликт не решился.

— Вау! А Юлька-то парня себе нашла! — донеслось со стороны свадебного кортежа. — Правильно, чё время терять.

Замечания и косые взгляды ни капли не смутили удалую девушку. Она их просто не замечала.

«Блин, люблю людей, которые плевать хотели на чужие мнения, — отметил про себя Святослав, он так вошел в раж, что начал хлопать себя по коленкам, изображая ударную установку. — Она такая естественная. Ни капли кокетства, черт возьми. Неужели такие бабы еще остались?»

— Юля, верно? — спросил Рысев, когда они допели «Дух войны» и обменялись шутливыми поклонами.

— Точно. Разведчик, да? Юлией величают. Из роду Романовых, — торжественно продекламировала красавица и уточнила, увидев растерянность в глазах Славы: — Это фамилия у меня такая, Романова. Нет-нет, с Николаем Вторым в родстве не состою.

— А вас как зовут, мистер ночной танцор? — хитро прищурившись, спросила Романова. Святослав не нашел в себе сил обидеться на странное прозвище, придуманное девушкой.

— Рысев. Святослав, — представился молодой человек, и на всякий случай добавил: — Игоревич.

— М-м... И отчество какое удачное. «Иду на вы!», — произнесла Юля, мечтательно закрыв глаза. — У тебя, когда я в первый раз тебя заметила, было такое лицо, будто печенеги Киев спалили. Чесслово. На мост опоздал, да? — хихикнула она. — Бывает. На Ваське живешь? И это — первый раз «под мостом»?

Юлия не давала ему времени, чтобы вставить реплику. Слава успевал только кивать.

— А! Не парься. Раз в жизни не вредно, — девушка небрежно махнула рукой. — Зато на реку посмотрел. И меня встретил.

— Это точно, — улыбнулся Святослав.

Свадебный кортеж начал отъезжать. Невеста и жених скрылись в бездонной утробе громадного лимузина. Начали рассаживаться остальные гости. Рысев был уверен, что на этом их встреча кончится. Сейчас веселая свадебная суматоха снова закружит красавицу и умчит от него, словно рыжий осенний лист. Но случилось странное: про Юлю Романову так никто и не вспомнил. Отъехал один автомобиль, потом второй, третий, и вскоре набережная опустела. Девушка осталась одна.

— Э! Вы чё, сдурели?! — Святослав кинулся на проезжую часть, размахивая руками, но было уже поздно. Кортеж скрылся в направлении Адмиралтейства. Догнать его Святослав не смог, хотя в корпусе считался неплохим бегуном.

— Ну и друзья у тебя, — проворчал Рысев, поворачиваясь к Юле. К его удивлению, забытая гостья не казалась сильно расстроенной.

— А! — издала красавица свой любимый звук, в зависимости от интонации это «а!» могло значить хоть радость, хоть злость. — Какие они друзья. Я только невесту немного знаю. А остальных в первый раз на свадьбе увидела. И потом, я не так уж далеко живу, кстати. Конногвардейский, дом четыре.

— Бульвар или переулок? — уточнил Святослав, решив блеснуть перед девушкой своим знанием карты города.

— Бульвар. Ну что, проводишь меня, великий князь? А то тут печенеги да хазары всякие шныряют, боязно барышне домой топать в таком-то наряде.

Последние слова Юлии привели Святослава в состояние, близкое к ступору. Всяких девушек встречал он на своем веку. Были те, кто смертельно обижались на любые, даже самые галантные попытки поухаживать. Другие, наоборот, вели себя вызывающе, как говорится «вешались на шею», чем вызывали у юноши не восхищение, а брезгливость. Юля же ни капли не боялась его. При этом не строила глазки, не хихикала, пряча взгляд. В глазах ее светились гордость, смелость, сильная воля и цепкий ум.

— А вдруг я — один из таких хазаро-печенегов? — пошутил в ответ Рысев и скорчил страшную гримасу.

Юля резко посерьезнела, перестала улыбаться, проговорила, без тени прежнего актерства: